Ошибка Архагора - [55]

— Не бойся, это я, Железный Таракан, — произнёс Стеналь, выходя на свет, — помнишь ли ты своего кровного брата? — Почти шёпотом добавил он.

— Стой там, дай разглядеть тебя! — Сурово приказал Мышата.

Стеналь остановился. Факел хорошо освещал лица молодых людей, и хоть они очень возмужали с тех детских пор, каждый всё же без труда узнал другого.

— Таракан? Ты ли это? Какими судьбами? — Удивился дружинник и, встрепенувшись, добавил. — Входи, негоже так-то.

Он передал факел встречавшему его человеку, старику, который, судя по всему, разговаривал днём со Стеналем, а сам уставился на вошедшего с нескрываемым удивлением. А когда вошедший протянул свою ладонь со старым шрамом для рукопожатия, на лице его расплылась улыбка. Он тоже протянул свою руку ладонью вверх, показывая такой же старый шрам. Ладони слились в крепком рукопожатии, а потом друзья бросились друг другу в объятия.

— Да в дом-то веди гостя, сынок, — проскрипел молчавший до сих пор старик, — что ж не по-людски впотьмах-то друга давнего приветствуешь! А ведь он тебя давно дожидает. Я по голосу его признал.

Они поднялись на высокое крыльцо с резными перилами и вошли в сумрачные сени. В сенях их дожидалась сухощавая старуха с медным масляным светильником. Она открыла дверь и жестом пригласила всех в освещённую горницу. Внутреннее убранство дома говорило о достатке и аккуратности хозяев. Добротная мебель, дорогая посуда красовалась на видных местах, выскобленные полы покрыты домоткаными коврами. Гладко струганные стены завешены более дорогими заморскими коврами, а по коврам развешано оружие и богатырские доспехи. Сразу бросалось в глаза, что боевое натруженное оружие развешано вперемежку со сверкающим каменьями и позолотой парадным или трофейным. Это значило, что хозяева одинаково почитали, и красоту, и боевые качества оружия. Помятый стальной тяжёлый шлем соседствовал с щегольским, тонкого серебра, изящным шеломцем, а грозная боевая секира соседствовала с кривым лёгким мечём с рукоятью из дорогого морского зуба в позолоченных серебряных ножнах с жемчугами. Ясно, что не рубился воин этим мечём, а захватил его в победоносном сражении, отняв у какого-то вражеского полководца.

Старик, уловив взгляд гостя, задержавшийся на стенах с оружием, гордо поднял голову и промолвил: " Да, были славные времена!"

— Омойте руки, сынки, да пожалуйте к столу, — пригласила вошедшая последней старуха.

— Отец, матушка, — обратился Мышата к родителям, — это тот самый Железный Таракан, с которым мы дружили в детстве. Помните?

— Вот за столом-то и познакомимся, — похлопал его по широкой спине старик-отец.

— Маняша, — позвала старуха-мать, — помоги милая на стол накрыть.

Мужчины усаживались за широкий дубовый стол, а из соседней светёлки вышла молодая женщина. По одежде и убранству видно было, что скоро она станет матерью. Она, скромно потупив взгляд, поздоровалась с гостем и подошла к Мышате. Тот нежно поцеловал её в щёку и представил.

— Жена моя, Маняша, вот первенца скоро ждём.

А потом был долгий весёлый застольный разговор. Мышата смеялся над их детскими проказами. Друзья рассказывали друг другу о своём житье-бытье, задавали вопросы. Родители и жена с интересом слушали их, присев поближе. Ели вкусно, поднимали заздравные кубки. Только Таракан лишь пригублял напитки хмельные, дабы не обидеть хозяев.

— Так значит ты теперь сам купец? — Весело спросил Мышата.

— Да, я верно служил моим хозяевам и они дали мне свободу, а в благодарность за честную службу помогли завести своё дело. Но богатств я пока больших не нажил, зато сам себе хозяин, гуляю где хочу.

— Да, это правильно. Это хорошо когда сам себе хозяин, — поддержал беседу Астах.

— Только вот, вижу, торговля в Мураване поубавилась, надо бы попробовать на севере попытать счастья. Меха там, говорят, хороши, да и в цене выигрыш.

— Это да, торговля в наших краях захирела. Междоусобица, — серьёзно ответил Мышата. — Многие купцы боятся возить товары по нашим княжествам. Балуют разбойнички. Нет порядка в державе Славской. — И словно опомнившись, замолк под грозным взором отца.

— Да, наслышан я, — подтвердил Таракан, — а только в толк не возьму, как же могло так случиться, что такая мощная держава раскололась? Неужто беда какая стряслась, или враг коварный навалился. Да только не верится мне, что можно победить такую страну.

— Беда наша из нас же и вышла, — сурово сказал старый воин, но встряхнувшись, добавил веселее, — а врага мы любого побьём. Помнишь, сынок, как мы кочевников разбили?

— Да, батя, ты рассказывал.

— Да, да, я тоже помню! — Встрепенулся Таракан. — Хоть и были мы тогда малыми, а всё ж помню как уходили большие отряды воинов на восток, биться с со страшными кочевниками. Вы ведь, уважаемый, тоже с ними сражались?

— Расскажи, батя, расскажи. Ему это будет интересно.

— Да я уж рассказывал про эту битву, — как бы нехотя начал старый дружинник, — но для друга твоего расскажу снова.

И старик повёл свой рассказ:

— Царская дружина уходила из города под командой царевича Якова. Хоть и молод он ещё был, но в доблести воинской уступал лишь старшому воеводе Петру Братеичу. Другие князья тоже согласились с назначением главнокомандующим Петра Братеича. Войска уже почти все собрались, когда к месту сбора мы прибыли. К этому времени на много вёрст вокруг были разосланы дозорные разъезды. Старшой воевода, опытный вояка, он-то лучше всех знал, что хоть и велико число наших воинов, а кочевников больше, намного больше. А значит, и биться в открытом бою, да посреди степей нам несподручно. Раздавит нашу пехоту дикая лавина их конницы. Но и враг не дурён, заманить его в леса да буераки не удастся, знают они несокрушимую силу своих конников. Вот и решил тогда Петро Братеич исхитриться и заманить-таки ворогов в ловушку.