Осетинские народные сказки - [178]

Фатимат пошла к пастуху. Пастух днем ходил в лохмотьях, а между тем зайди в дом его — в нем много всякого добра. В углу его комнаты, за дверью, стояли палка и хворостина, головки их были перевязаны платками.

День клонился к вечеру, и жена пастуха принялась хлопотать, готовиться к возвращению мужа.

«О боже! — удивляется Фатимат. — Она — жена пастуха и хлопочет, чтобы получше встретить того, кто ходит в лохмотьях!»

Наступил вечер. Пастух, сгорбившись, распустил сопли свои и в таком виде заявился домой.

— Вот кто к ней явился! — удивляется Фатимат.

А жена пастуха была необыкновенной красавицей. Днем же, приблизительно после обеда, она вышла во двор в одной сорочке и долго сидела под дождем.

Фатимат спрашивает ее:

— Почему ты в таком виде сидишь под дождем?

— Потому я так сижу, — отвечает она, — что сейчас дождь идет и на моего мужа, и, когда дождевая вода намочит ему спину, я буду лучше понимать, как ему трудно.

Как только пастух прибыл домой, жена быстро вынесла ему шубу на меху из курпеев и накинула ее ему на плечи; живо подала ему башмаки; стала кормить его лучшими кушаньями, ласково обходиться с ним; под изголовье его она положила пуховую подушку.

Прошло немного времени, и кто-то закричал ему в ворота, что скотина его не вернулась с пастбища, пропала.

— Да будет твоему отцу, твоей матери так и так, — заворчал пастух, — я снова теперь должен одеться!

Схватил он палку (платок потому и был привязан к ней) и принялся избивать жену, а та сама подставила ему спину свою. Он вышел, быстро вернулся обратно и сказал:

— Скотину я нашел! Да постигнет их горе, я и тебя еще побил без вины!

И с этими словами он лег спать.

Фатимат на ночь осталась в его доме. Наступило утро. Пастух снова оделся в лохмотья и отправился пасти свое стадо.

— Раз ты своему мужу-пастуху, — сказала Фатимат его жене, — оказываешь такую честь и внимание, то я — большая преступница: ведь Уасгерги летает между небом и землей, а я его ни во что не ставлю. Научи меня, как мне быть.

— Я тебя научу, как искупить свою вину перед ним, — говорит ей жена пастуха. — Надень под верхнюю одежду какие-нибудь лохмотья, пройдись мимо нихаса, и люди скажут: «Вот жена Уасгерги Фатимат опять сбежала к пастуху, прелюбодействовала с ним и забеременела!». Это тебе во что-нибудь зачтется. Сама же ты сокрушайся и почитай его!

Она прошлась мимо нихаса — и один сказал, и другой:

— Вон жена Уасгерги опять сбежала к пастуху, погуляла с ним и забеременела!

Уасгерги уехал продолжать дело служения богу. Фатимат вернулась домой. Если до сих пор она даже полов не подметала, то теперь принялась за уборку и навела необыкновенную чистоту в доме, превратила его в солнце и луну.

Вечером Уасгерги прибыл домой. Фатимат выбежала, улыбаясь, ему навстречу и говорит:

— Прибыл, любимец божий! Ты много потрудился!

Он же, сказывают, когда приближался к дому своему, то ехал бывало с опущенной головой и поднятыми плечами, охваченный печалью. А теперь он поднял голову высоко и сказал?

— Благодарение богу! Хорошо, что я дождался улыбки Фатимат, она показала мне свои зубы!

Ночью она ласкала его, и Уасгерги сказал:

— Если бы я нашел рычаг вселенной, то ухватился бы за него и перевернул вселенную!

И только тогда, только один раз бог остался недоволен им.

Однажды после этого едет Уасгерги по дороге и видит: валяется рукоятка кнута. Уасгерги сказал: «Вот какая хорошая рукоятка от кнута!» — и протянул к ней руку, чтобы, не сходя с коня, поднять ее, но напрасно; еще раз — и напрасно, а в третий раз конь его пошатнулся.

— Неужели это больше чем рукоятка кнута?!

Он сошел с коня и хотел было схватить ее, но по колена увяз в земле.

— Боже, ты недоволен мной, — сказал Уасгерги. — Прости меня! Я ошибся перед тобой так, как мне не следовало!

Едет он по дороге дальше и видит большое, красивое грузинское яблоко. Он сказал:

— Жажда мучает меня! Кто мог потерять яблоко? — и протянул руку, чтобы поднять его.

Поднял его, разрезал, и из яблока повыскочили все мерзости мира: змеи, лягушки и прочее. Он швырнул его со словами:

— Боже мой, боже мой! О единый бог, как крепко ты дал мне знать свое недовольство! Прости меня!

Едет он дальше и видит: на дороге стоит стоймя красивый кумган.

— Боже мой, боже мой, мне бы смыть с рук своих следы от яблока!

Соскочил он с коня и стал мыть руки, но из кумгана вместе с водой выпали еще большие мерзости, чем раньше, и он заплакал.

— О боже! — сказал он. — Каким большим врагом твоим я стал! До сих пор ведь ты меня очень любил!

А потом пришло ему слово от бога:

— Да будет прощено тебе, потому что ты раскаялся.

И он возобновил свою работу.

115. Шашка Уасгерги

Когда Уасгерги расставался с миром, то свою шашку он вручил своему сыну и приказал ему:

— Иди забрось мою шашку в море!

Но тот унес ее и спрятал в лесу, говоря сам себе: «Когда его не станет, то я буду ее носить».

Он вернулся, и Уасгерги спрашивает его:

— Куда девалась шашка?

— Забросил ее в море.

— Нет, ты спрятал ее в лесу. Если она останется на земле, то люди истребят ею друг друга. Иди и закинь ее в море!

Сын опять вернулся, и Уасгерги снова ему сказал:

— Нет, ты ее спрятал в горе! Нельзя не закинуть ее в море!