— А почему!? А я всегда! А в лучшем виде! Поскачем, дорогой хозяин — только пыль столбом!
— Угу. Если бы ты был конёк-горбунок — тогда да, а так — ушей у тебя нет, за что я держаться буду? И росту в тебе маловато, все ноги по кочкам обобью. Лучше подбирай, вон, пока идем, сгустки, магию да ауру, мою да чужую, а то скоро все растает.
Мурман с удовольствием подчинился, а Лёха побрел дальше, «калашников» в одной руке, полупустой мешок с патронами в другой. Мешок тоже волшебный, безразмерный, бабушкин, поэтому надо вернуть.
Эх… Вот, идут они с Мурманом по ночной осенней дороге, оба теплокровные, оба думают, оба мечтают… Вроде бы об одном и том же, но по-разному.
Где-то в предутренней мгле, далеко впереди, их ждет бабушкин дом (К себе домой Лёха возвращаться не спешит: пусто, темно, не топлено, еды нет… А у бабушки совсем иное — подумаешь, ночь!? Там свет и радостная суета, там по всему дому и даже во дворе — витают вкуснейшие запахи, там все готово для встречи усталых героев-охотников). В горнице под потолком светится мягким апельсиновым светом абажур, в печке тихо потрескивают дрова, бабушка уставила половину стола всяческими вкусностями, и заглаточками, и заедочками, и горячими, и холодными… а на другой половине царствует громадный самовар… только что вскипел… Кот Васька мурлычет по-доброму, клубком у бабушки на коленях, Прокопыч и Мулена уселись в углу на сорном венике и шепчутся, хихикают, затевают что-то против Мурмана, но тот лежит себе на любимом месте, под обеденным столом, и якобы ничего этого не замечает… сытый до отвала от щедрот старой хозяйки Ирины Федоровны и поэтому благостный… Алёнке тоже хорошо, она угнездилась у Лёхи под мышкой и спит…
Да, так оно и будет. Но вот в чем разница: для Мурмана все это — привычное и неотъемлемое счастье вечного беззаботного бытия, а для Лёхи — всего лишь маленькая передышка в глазке никогда не прекращающейся бури, крохотный оазис посреди урагана страстей и невосполнимых потерь, которых не избежать, от которых не спрятаться, несмотря на все свое могущество, ни завтра, ни послезавтра, ни через год, ни через тысячу… Если, конечно, он проживет эту жалкую тысячу лет… Почему нет? — Другие дольше живут…
Но даже если ему и не суждено… с долголетием… — примет Лёха любой вызов, любую судьбу, а прятаться от мира он больше не будет! Разве что иногда… как сегодня…
