Осенняя легенда - [7]

За ними ехали Герайнт с женой Инид. Оба были в римских одеждах и, казалось, пребывали в отличном настроении, словно были премного довольны своим браком. Инид, когда-то моя придворная дама, уехала отсюда три года назад, и теперь, в ее первое посещение, я радовалась возможности поболтать с ней наедине.

Затем прибыл Пеллинор из Рекина – добрый старый Пелли; его грубоватый пронзительный голос был слышен задолго до того, как показался он сам. Пеллинор – один из многих военачальников, люди которых, после того как ушли легионы, предпочли покинуть умирающие города и перебраться в труднодоступные крепости. Когда-то этот воин был одержим наивной мечтой о совершенной женщине, а теперь находил громадное удовольствие в воспитании позднего сына Персиваля.

Малыш скакал впереди отца – детские ножки свешивались по обеим сторонам седла. Пелли любовно поддержал его за локоток, а другую руку поднял, приветствуя стражей у ворот. От этого жеста пола накидки из медвежьей кожи отлетела в сторону, и под ней обнажилась украшенная эмалью рукоятка уэльского кинжала, который Пеллинор носил вместо римского меча.

Я взглянула поверх его головы, пытаясь рассмотреть, здесь ли его сын Ламорак. Если так, то это будет его первым возвращением ко двору после столкновения с Моргаузой. Не заметив ни его, ни Гавейна Оркнейского, я вздохнула с облегчением: вражда между ними постоянно грозила расстроить Круглый Стол.

Теперь по мощеной дороге лился такой большой людской поток, что из него трудно было выделить кого-либо определенного. Быстрым взглядом я выхватила Пеллеаса и Нимю, и пока не подошли другие отряды, еще раз убедилась в том, что флага Гавейна нигде не видно.

Потом ухом я уловила приближение ирландца – он перебирал струны походной арфы и вел за собой кучку переселенцев из Фергуас, новых поселений в окрестностях Дамбартона. Под резкие звуки волынок за ними следовали каледонцы, а серебряные ноты флейт возвестили о появлении маленькой группы хитрых смуглых пиктов. За ними шествовали кимвры, северные кельты из Уэльса и Регеда, чье пенис становилось все отчетливее по мере их продвижения к крепости.

Музыка, яркие цвета и возбуждение царили в потоке гостей, и я знала, что Артур останется доволен. Он хотел, чтобы к нам прибыли и подвластные ему короли, и союзники из отдаленных районов, а потом унесли бы из Камелота вести о вершившихся здесь великих делах.

– Мне неважно, о чем они будут рассказывать, – говорил Артур. – О наших ли празднествах, о песнях Талиесина или о том, что однорукий Бедивер по-прежнему прекрасно владеет мечом, – важно, чтобы здесь их что-то поразило и они поведали бы об этом людям у себя на родине. Желание разделить нашу славу самым верным образом заставит их присоединиться к нашему делу.

И, гладя на них из окна башни, я уверилась, что все вернутся домой в восхищении: весь праздник был продуман самым тщательным образом – начинался он Советом Круглого Стола, после которого предстояло шествие на праздничный луг, где деревенские девушки увенчают искуснейших воинов гирляндами цветов. Затем – турнир и заключительные торжества. Такого никто не сможет забыть.

Когда Уриен со своим кортежем достиг переднего двора перед залом, я повернулась и быстро спустилась вниз.

На верхней площадке я на секунду задержалась и взглянула в бронзовое зеркало. Высокая и худощавая, с копной волос цвета спелого абрикоса и лицом, скорее интересным, чем миловидным, я вряд ли представляла собой идеал красавицы королевы. Но я носила торк, символ королевской власти, с достоинством и изяществом, и, хотя никогда не казалась столь царственной, как мать Артура Игрейна, или такой прелестной, как моя мать, я пользовалась уважением мужа, любовью народа и была окружена нежной заботой Ланселота.

Я улыбнулась отражению, подняла большие пальцы вверх в знак древнего римского приветствия и, подобрав юбки, побежала вниз по главной лестнице.

На полпути я почувствовала, что золотой обруч на голове начинает сползать вперед. Руки мои были заняты, и я слишком спешила, чтобы остановиться и поправить его, поэтому, пока я добежала до нижней ступени, корона залихватски съехала мне на глаза.

Ланс только что присоединился у дверей к Артуру и, увидев меня, не смог сдержать смеха.

– Так не годится, миледи, – пожурил он меня и поправил обруч. Я благодарно улыбнулась ему.

– Я думал, на этот раз ты не станешь этого делать, – заметил Артур, пока я занимала свое место подле него, и скосил на меня насмешливые глаза – одновременно понимающие и удивленные.

– Гавейна и Мордреда среди них нет, – прошептала я, переводя дыхание и оправляя одежды. – Пелли явился, как штык, а вот Ламорака или Кадора я не заметила. Ирландская группа на подходе и еще несколько пиктов.

Не успел Артур выслушать новости, как двойные двери зала растворились, и мы вышли навстречу гостям.

Все пространство от ступеней зала и до конца конюшен было заполнено крепкими людьми и лоснящимися лошадями. Толчея казалась невероятной. Предводители спешивались и приветствовали друг друга. После того как мы поздоровались с гостями, Артур шагнул в толпу.

Мужчины, взявшие с собой своих дам, пробирались вперед, чтобы уберечь их от толкучки. Я разговаривала с Инид, когда, стараясь перекричать шум, меня окликнул муж: