Осенняя легенда - [5]

– Но каждый со своим характером, миледи, – проговорил Гарет, – даже самые трудные.

– В самом деле со своим характером, – прошептала я и пригубила еще вина. Пар поднимался из сосуда и плясал перед глазами, и в нем я различила славное прошлое, не столь уж отдаленное, чтобы не захотеть его вдохнуть. – Замечательные люди для замечательных времен. Ведь так? А помните турнир в разгар лета в Камелоте?..

1 СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

Шел удивительный год, уносивший нас от простых радостей британской весны в неизведанное царство дум, заставлявших голову кружиться. А в конце наступило понимание, что ничего подобного больше не будет.

Зима выдалась мягкой. А когда нежная зеленая дымка весны заклубилась на дубовых ветвях, у подножий деревьев вспыхнули анемоны и примулы, как будто кто-то разбросал звездочки по покрытой листвой земле. В ночной тишине раздавался голос кукушки, а по лесным дорогам заструились потоки голубых колокольчиков. Днем лилась веселая, жизнелюбивая песнь дроздов. Май прокрался в наши сердца, и троица лесных зверушек устроила в моем саду игры, хотя чаще их можно было слышать, чем видеть.

Щедрая жизнерадостность весны наполнила наш дом. Юные пажи засовывали друг другу за шиворот лягушек, а кавалеры мечтательными глазами с надеждой смотрели на фрейлин, которые в свою очередь не оставляли их без внимания. Даже воины почувствовали перемену в воздухе и, забросив рыцарские забавы с мечами, стали мечтать о победе и славе.

Я стояла на пороге кухни и наблюдала, как Артур и Ланселот завершают утренний обход крепости. Идя в ногу, они пересекли двор, склонив головы друг к другу и обсуждая планы на день.

Артур, румяный, крепкий и смуглый от долгих лет, проведенных в седле, носил длинные каштановые волосы, зачесанные на затылок. Его щеки, как у римлянина, были чисто выбриты, а пышные длинные усы закручены на кельтский манер. Он шел уверенно, как человек, рожденный повелевать.

Рядом Ланселот – гибкий, худощавый, с прической, как у мальчика-пикта.[1] Широко расставленные голубые глаза искрились, как воды у Корнуэльского побережья – иногда игривые и веселые, иногда глубокие и печальные. Но больше всего меня поражал его рот – обилие зубов придавало губам чувственный вид, так несоответствующий его аскетическому облику.

Ночь и день, тело и дух – трудно найти двух людей, так сильно отличавшихся друг от друга и в то же время дополнявших друг друга. Никто лучше Артура не подходил на роль короля, а характер и преданность Ланса делали его незаменимым на посту первого помощника. Какая женщина могла бы не полюбить их обоих? Или не испытать гордости, что они оба любят ее?

Подошел Артур, на секунду задержался, чтобы взять у меня кувшин с молоком, и, осушив его до дна, сел за кухонный стол между молочными братьями Кэем и Бедивером. Взрослея при полуграмотном дворе в сердце Уэльса, когда никто не смел и мечтать о царствовании над всей Британией, они составляли прекрасный союз: в голове Артура рождались идеи, а Кэй и Бедивер находили способ их воплощения в жизнь. Он весело поприветствовал братьев, утирая усы тыльной стороной ладони.

– Мы с Лансом только что обсуждали, как обидчивы и раздражительны стали воины, – начал муж.

– Издержки мира, – пробурчал Кэй, поднимая глаза от чаши с сидром. – Военные без войны чувствуют себя обманутыми, как будто у них отнимают славу.

– А что, если провести турнир? – добродушно продолжал Артур, не обращая внимания на то, что его перебили. – Скажем, приурочить его к следующему собранию Круглого Стола.

Бедивер задумчиво кивнул. Угловатый и молчаливый, он был настолько же уравновешенный, насколько Кэй взрывной. Лучший друг Артура с детства, а в юные годы его помощник, Бедивер отдавал ему полную меру любви, никогда не скупясь и не сожалея. Потеряв руку на королевской службе, он стал нашим дипломатом и советником, помогая учить ребят сражаться мечом, а иногда развлекал нас игрой на арфе. Однако не мог без горечи и неприязни смотреть на Ланселота, сменившего его при короле.

– Замечательная идея, – одобрил Бедивер. Он зацепил перчаткой с крючком, которым пользовался вместо руки, тарелку со свежей отменной лепешкой и подал ее Ланселоту. – Пусть у них будет возможность показать себя в бою.

– А если на турнир пригласить всех желающих, мы сможем сделать своими соратниками лучших из новичков, – добавил Кэй. Плохого настроения как ни бывало, он оживился. Сенешаль королевства, он не только собирал подати и отбирал новых людей для кавалерии, но и следил за тем, чтобы королевские кладовые не оскудевали, и устраивал богатые праздники, которыми мы стали так знамениты.

– Я бы начал в канун летнего солнцестояния. Ночью устроил бы гулянья для крестьян, а днем смотр воинам. Может получиться настоящий праздник.

Так и решили, и гонцы разнесли вести о собрании рыцарей Круглого Стола и о предстоящем турнире. Все участники состязаний станут кандидатами на место в кавалерии. Конечно, приглашались и победители турниров у королей-вассалов, но потом они должны были вернуться к своим сюзеренам. Это позволяло нам иметь превосходных воинов по всей Британии, которые являлись в случае необходимости по первому зову Артура и в то же время не обременяли нас сверх меры. Каждый король мог прокормить лишь определенное число воинов. Такая постановка дела, как заметил Ланс, привязывала к нам мелких правителей, усиливая дух товарищества среди рыцарей Круглого Стола.