Осенний безвременник - [243]

— Когда это было?

— Минутку… Медсестры ведут запись. Вот она. Он ушел из больницы в субботу 6 августа в тринадцать ноль-ноль и вернулся в понедельник в семнадцать часов тридцать минут, как раз к ужину,

«Хм. Родители живут в нескольких километрах отсюда, в деревне, — размышлял следователь. — На разговор о женитьбе ему хватило бы полдня.

Шестого, седьмого, восьмого августе… Не было ли в это время какой-нибудь кражи со взломом или еще чего-нибудь подобного?»

Следователь отправился в палату № 12, которая в течение долгого времени служила Гавелу домом. Он хотел поговорить с кем-нибудь из тех, кто жил с Гавелом в одной палате. Таких оказалось двое.

— Его кровать стояла рядом с моей, — рассказал пациент К., студент. — Он любил одиночество, был молчаливым, хмурым, не выносил шуток. Жил скромно, денег имел мало, он их получал от родителей. Но все изменилось, когда вернулся из Праги.

— Сколько же времени его не было? Вас ведь вроде бы надолго не отпускают?

— Ему врач разрешил отлучиться надолго.

— Когда это было?

— Я помню точно. У меня был день рождения. Уехал он шестого августа, в субботу. А вернулся через два дня.

— Он ездил домой?

— Где там) Я хорошо помню тот день. До половины первого Гавел лежал на постели, молчаливый и мрачный. Потом поднялся, сказал, что пойдет к врачу. Ему, мол, необходимо съездить в Прагу. И снова я увидел его лишь в понедельник вечером. Приехал нагруженный пакетами, как Дед Мороз. А когда уезжал, у него даже портфеля с собой не было. И денег на проезд одолжил: у меня двадцать крон, у Войтеха пятьдесят.

Значит, Гавел лгал лечащему врачу. Он не ездил домой, а находился в это время в Праге.

— Что конкретно он привез из Праги?

— У меня было такое впечатление, что он обошел в городе все магазины подарков! Притащил в палату портативный электропроигрыватель последней модели, а также фибровый чемодан с разными вещами. Две рубашки, два новых желтых галстука, небольшой будильник, игральные карты, шесть бутылок сливовицы и много пачек сигарет и плиток шоколада.

— Выиграл в лотерею?

— Этого он не говорил. Только отмахивался, когда его спрашивали. Подождите… Вспомнил, он еще привез два обручальных кольца с резьбой и наручные часы, самые обыкновенные. Сказал, что в подарок невесте. Но они были мужские.

— Он не пытался продать вам что-нибудь?

— Нет. Деньги ведь у него были.

— Но перед отъездом он брал взаймы, в том числе и у вас.

— Из Праги он вернулся с деньгами. И настроение у него изменилось. Когда он приехал навеселе, нас в палате было девять человек. Он подарил всем по плитке шоколада, потом стал хвастать, что у него есть деньги. Даже показал большой черный бумажник.

— Сколько в нем было денег, не знаете?

— Не знаю. Но много бумажных купюр.

— А не сказал, откуда у него все это?

— Только отмахивался, когда мы его спрашивали.

Итак, после его возвращения из Праги в палате № 12 постоянно играл проигрыватель, Гавел привез и шестьдесят пластинок к нему. Он всем раздавал сигареты, то и дело покупал сливовицу, напивался. Пребывание в больнице сделалось для него невыносимым. 20 августа, пьяный, Гавел открыл стрельбу из пистолета, который был конфискован вызванными работниками общественной безопасности. Говорит, что стрелял из-за неразделенной любви. Пистолет якобы нашел в туалете в поезде между Готвальдовом и Визовицами и решил оставить себе.

Информация, полученная в палате № 12, ошеломила. Гавел лгал лечащему врачу. С 6 по 8 августа он был в Праге и там где-то «загрузился» деньгами и вещами. Как? Лучше всего об этом, наверно, могли бы рассказать пещи, которые он привез и позднее все же начал распродавать. Оперативники взялись за их поиск, а точнее, за поиск новых владельцев вещей. Работали быстро и точно, ведь им образ жизни Ярослава Гавела был известен.

Исходным пунктом послужил ресторанчик «На вратницы», куда Гавел часто заходил выпить пива или сливовицы. Один из завсегдатаев, в компании которых он обычно коротал здесь время, вспомнил вечер, когда Гавелу очень нужны были деньги — он собирался съездить к какой-то знакомой молодой женщине. Гавел предлагал присутствующим купить у него проигрыватель и отличные пластинки всего за девятьсот крон. Их купил рабочий с кирпичного завода, из соседней деревни. Сначала он пошел домой к Гавелу проверить, работает ли проигрыватель, а потом унес его. И еще. Как-то в конце августа в селе Братржейов была вечеринка, и Гавел там продал круглые наручные мужские часы какому-то шабашнику из Остравы. За шесть сотен.

Своей возлюбленной — стареющей вдове Гавел подарил браслет, цепочку и брошь в виде бантика — все из золота. Дама, однако, сказала, что эти вещи она, к сожалению, потеряла в одной веселой компании. Но все же сумела — женщина остается женщиной — точно описать драгоценности. Более того, она добавила, что Гавел купил ей небольшой приемник и подарил покрывало на постель.

Гавел продолжал скрываться где-то в визовицких лесах, а тем временем вещи, которые он привез в начале августа из Праги, — эти «немые свидетели» — начали свой рассказ, который встревожил даже службу на Бартоло-меевской улице. Оттуда для расследования дела в Готвальдов направили двух опытных работников центрального аппарата.