Тео еще долго терзался от страха, почему сбили этого человека в куртке, принадлежавшей блатному. Спал он с пистолетом под подушкой. На рукояти была приклеена картинка с голой женщиной. На ночные звонки он не отвечал.
Лаура и Ээро поженились в середине декабря. Они надеялись две свои квартиры обменять на одну.
Маурер готовился участвовать в строительстве нового, больше Мустамяэ, жилого района. Предполагалось учесть весь прежний опыт и воздвигнуть такой город, который будет способствовать всестороннему развитию личности.
Выяснилось, что неизвестного старика сбил бывший оперный певец, которого звали Марино Марини, но чья настоящая фамилия была Мортенсон. Преступник скрылся с места преступления. Он, как говорили, был алкоголик, и о нем давно уже ничего не было слышно. И вот его имя снова было у всех на устах.
Отец Лилли, ученый, встретился с Анной, и впервые глаза много пережившей женщины засияли, потому что отец Лилли, приват-доцент, был понимающий, участливый человек, сам много переживший и потерявший жену. Рупрехт уехал в Баварию. Оставайся в Англии, сказал он Барбаре, и постарайся прийти к какой-то ясности. За это время отпрыск фабриканта душевно возмужал. Барбара взглянула на него и, кажется, была внутренне тронута. Она погладила Рупрехта по голове. Рупрехт понял все и удалился. Барбара тут же позвонила Каннингему, который в это время купал в ванночке маленькую Аннабель. Девочка смотрела на деда большими ясными глазами. С ребенком на одной руке, деликатный Каннингем ей ответил: нет, между нами ничего не изменилось, не могло измениться.
У Тео страх наконец стал проходить. Ээро вскорости начал понимать, что жена его не понимает. Фильм, так занимавший Лауру, все-таки начал подходить к концу. Маурер уже работал над эскизами, а Аугуст Каськ уже почти разложился, когда пришел Новый год.
Во всех окнах горел свет. Еще до полуночи начали раздаваться выстрелы, но только в полночь стало ясно, как много еще холостых патронов у людей в запасе. Когда Пеэтер открыл окно, беглый огонь заглушил человеческие голоса. Стреляли из охотничьих ружей, ракетниц и бог знает еще из чего — из противотанковых ружей, из пушек? Со свистом пронзали внутриквартальные пустыри сотни огненных тел, с шипением падали в снег ракеты, тут и там в темноте возгорались напалмоподобные вещества, взрывались хлопушки у детей в руках, мощное ура подняло с крыш стаи галок. Эта великолепная война продолжалась десять минут. Потом огни постепенно погасли, выстрелы стали реже, окна закрыли, оружие попрятали по чуланам. Повалил густой снег. Пришла тихая ночь.
А в глубине квартир — глядиI — глаза сияют
наперекор зиме, наперекор судьбе.
