Осенние клещИ - [37]

– Тебе таблетки в палату принести или тут проглотим? У тебя их нынче всего две, а у меня четыре! Выздоравливаю вдвое быстрее тебя! Как поправлюсь – сразу побреюсь и сделаю тебе предложение!

– Спасибо! Очень романтично. Жаль, что я уже замужем! – прошептала та, мило улыбаясь улыбкой учительницы младших классов для детей с отставанием в развитии.

– Это ты поторопилась! – в прямом смысле криво усмехнулся я, подавая ей её таблетки.

Почему мне в голову не пришло, что люди могут быть замужем, при этом не за мной и удачно? Какая моча стукнула мне в больную голову? Она посмотрела на меня, как на забавную зверушку в зоопарке, снова мило улыбнулась, пожелала доброй ночи и ушла в палату. Я оглянулся. Из коридора на мою согбенную спину пялился поужинавший курятник её соседок по несчастью. Стоило мне отойти на три метра – в коридоре послышался женский язвительный смешок. Змеиное шипение в сравнении с ним для меня звучало бы сейчас небесной музыкой! Теперь разговоров будет не на неделю – на год! Чтоб вы там все окосели, овцы пучеглазые! А эта замужем! И так счастлива, что из петли только достать успели! А может она и не замужем вовсе, а просто нашла дипломатичный способ послать меня подальше с моим параличом? В таком случае понять её можно. Но я-то каков идиот! Рассиропился! Продолжаю мыслить старыми мерками. Думаю теми, старыми мозгами. Тело переродилось из бабочки в навозного жука так быстро, что мозг за ним не успел. Как всё глупо! Всё никак не могу привыкнуть к тому, что я – никому не нужный урод, а не прежний красавец!

Я почистил зубы, съел яблоко, измерил температуру, проглотил таблетки, приложил грелку к заднице, воткнул в мозг наушники, куснул шоколадку и погрузился в «Ретро ФМ» и злобные раздумья. На ком ещё можно жениться? И это ли мне сейчас необходимо?

После некоторых раздумий я достал телефон и написал сообщение Юле: «Попал в больницу. Состояние тяжёлое. Если хочешь увидеться – приезжай по адресу такому-то, палата номер такой-то». Через пять минут пришёл ответ: «Сочувствую, но приехать не могу. У меня тоже проблемы». У неё проблемы! Мне бы твои проблемы! Хотя злости к ней я не испытывал. Вспомнил, как мы с ней играли в бильярд и пили вино на горке. А потом она заявила, что она ничего не почувствовала! Не, такая мне в жёны точно не годится! Переотправил своё сообщение знакомой училке. Пришёл ещё более обнадёживающий ответ: «Лечись там!» Да пошли вы все!

* * *

Девятнадцатое сентября началось как обычно. Сестра Галина растормошила меня в шесть тридцать и изящно воткнула иглу в мою синюю вену.

– Простите, а вы замужем? – внезапно ляпнул я.

– Конечно! – не моргнув глазом ответила та, колдуя над веной Константина Геннадьевича.

– Счастливы? – мрачно уточнил я.

– Конечно! Я жива. Здорова. У меня хороший муж. Четверо детей. Я работаю. Можно даже сказать – вкалываю с утра до вечера в прямом и переносном смысле. Муж работает сварщиком на заводе. Мы все верим в нашего бога. У нас всё прекрасно!

– Четверо детей – это для нашего времени много! – пробило меня с утра на философский разговор. – У моей бабушки тоже было четверо детей. А у меня нет ни сестёр ни братьев. Вернее, они есть, но они живут с отцом. У него своя семья. А моя мама от нас сбежала, когда я был маленький. Уехала к мужчине, которого любила больше, чем моего папу и меня вместе взятых.

Сестра Галина, поставив капельницу Спецстрою, повернулась ко мне и строго сообщила:

– Ей нет прощения! Она совершила величайший грех! Господь её покарает! Приходи в наш дом молитвы. Там тебя встретят как брата! Твоя душа больна, твоё тело больно, и только в нашей церкви можно исцелиться и найти себя! Я обязательно принесу тебе книгу о том – как спасти душу.

Она сходила за другим штативом, воткнула капельницу Пете и зацокала в другую палату.

– Вот мракобесы! – подал возмущённый голос Спецстрой. – Всякой ерундой мозги людям забивают! А! Кстати! Про тот роман я ещё что хотел сказать: деду было под сто лет. Значит – он был кто? Правильно! Крещёный! Либо вообще старовер, если жил отшельником в такой глуши. О каком самоубийстве речь! Для них это страшный грех! Всю жизнь в церкви поклоны бить, свечки ставить, верить в рай и ад, а под конец жизни одним движением руки пустить все свои потуги на вечное блаженство под откос? Этот роман я из сортира сегодня уберу. Им даже зад подтирать нельзя!

Когда в моей капельнице кончился раствор, я сам выдернул иглу из вены, а потом помог выдернуть иглы остальным. Вынес штативы в процедурную, поздоровался с медсёстрами, дождался уколов и снова завалился спать. Моё состояние медленно но верно улучшалось. Температура немного повышалась ночью, а днём уже не поднималась выше тридцати семи. Голова держалась почти прямо, но левая нога по-прежнему ничего не чувствовала ниже колена, а левая рука едва держала кусок хлеба.

Сходили на завтрак. Я молча кивнул Снежане издалека, быстро съел кашу и ушёл в палату. Около десяти к нам зашёл Арнольд Борисович и сообщил Константину Геннадьевичу, что через неделю он его не отпустит: в крови обнаружился классический активный вирус клещевого энцефалита, поэтому он вынужден задержать пациента на три недели и пролечить его полным курсом. На возражения Спецстроя о том, что чувствует он себя лучше чем вчера и ему надо копать картошку, Петров только развёл руками и предложил пациенту сбежать ночью, убив дежурную сестру, охранника и угнав карету скорой помощи.