Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости - [5]

— Так что кое-какой жирок у нас есть, — сказал Михаил, с гордостью глядя на немалую кучу электроники, которую они с Андреем распаковали и не меньшую кучу полиэтиленовой пленки в пупырышки, в которую всё это упаковывалось.

— Миша, я не Настя, ты же понимаешь, меня этим удивить трудно. Расскажи лучше о том, что это за контора такая, от которой мне в сорок первый год не совсем добровольно отправиться пришлось, а тебе в тот же год бегать.

— Ладно, расскажу про контору. Это такая организация, которая заявляет своей целью изучение истории. Они и в самом деле изучают историю, только, как выяснилось, весьма специфическими методами. Уйти от них я решил после того, как выяснилось, что готовится налет на эвакуирующиеся из Эрмитажа ценности, а на мне висит операция прикрытия и отход. Планировали привлечь и тебя, а потом сразу и грохнуть за ненужностью, раз ты здесь оказался. Вот после этого я и решил, что пора. После такого исполнители живут очень мало. Это спортсменам этим можно голову задурить, переведя на счет в банке сотню тысяч долларов, со мной такие номера не проходят, я таких спортсменов пачками хоронил в свое время.

Михаил, очевидно, что-то вспоминая, замолчал, проведя руками по редеющим, коротко остриженным волосам. Андрей, чуть подождав, спросил:

— Так эта контора государственная?

— Контора эта, как бы так сказать, к государству официально не имеет никакого отношения. Кому надо, тот знает, но таких мало. Знают ли на самом верху? А хрен его знает, наверное, знают, мне не докладывали. Кураторов я пару раз мельком видел, но они мне не представлялись, знаешь ли.

— И давно у нас в державе секретным образом работает машина времени?

— Да вот пять лет уже. Там интересно получилось, два молодых физика лет десять назад смогли в эксперименте синхронизировать два временных потока, в нашем времени и в шестьдесят восьмом. Причем сотворили они это чуть не на коленке в подвале. Гении, что сказать. Ребята молодые, в глазах Нобелевка засветилась, они, значит, сразу статью победную в Nature отправить решили, слава богу, не успели. О статье чуть не за день до отправки известно стало, ребятам объяснили, что не только в Нобелевке счастье и уж точно не в статье в Nature. Физикам выделили невероятных размеров финансирование, набрали команду таких же сумасшедших, за четыре года создали работающий образец. Выяснилось только потом, что синхронизировать потоки получается только на отдельные временные промежутки, перемещать живые объекты получается с большим трудом, что-то там связано со специфическими длинами волн, я читал это научное обоснование, вот поверь, я вроде и не дурак, но в этом объяснении, сильно упрощенном к тому же, как физики эти пошутили, для учащихся вспомогательных школ, я только союзы и предлоги понял. Вышли на четыре точки времени, куда смогли десантироваться, три в России двадцатого века, одна — почему-то во вьетнамских джунглях тринадцатого века, ну, ту законсервировали, когда перемещаемых подобрать не вышло, один только и пошел. Ну и основали под эту разработку один хитрый фонд, там бенефициаров, даже если сильно захочешь, хрен найдешь, но искать никому не хотелось никогда, жить всяко хочется больше. Начали проводить тестирование на совместимость во всяких трехбуквенных конторах, конечно же, прикрываясь внеочередным медосмотром, это чтобы ты понимал, какие силы этот вопрос решали, вот меня и выпихнули на пенсию и сразу же на работу приняли. Принцип здесь вот какой: первый, кого в реальность сбрасывают, является как бы хозяином этой дыры, через которую сюда проникают. Пока я здесь, забросить сюда никого нельзя. Вот поэтому ты и спортсмены эти сюда попасть смогли, а остальным теперь — хрен. Я тут как пробка сижу.

Михаил замолчал — вроде всё объяснил, но Андрей не успокаивался:

— Ты уверен, что больше никто не придет по наши души сюда?

— А больше не было никого, мы четверо — всё, что смогли сюда переправить. Мало того, кто сюда сейчас из того мира полезет, попадет сюда в сильно разобранном виде. Народу, пока это не выяснилось, полегло немало. Так что на дверь смотреть с опаской не надо, никто там не появится из две тыщи двадцатого.

— Погоди, Миша, получается, мы здесь собственную историю меняем?

— Нет, собственного дедушку здесь ты убить можешь при желании, ничего не случится. Ты же про множественные миры слышал? Вот мы сюда когда прыгнули, этот мир от того отпочковался, что здесь произойдет, там уже не аукнется. И чем дальше в сторону уходит история, тем труднее сюда попасть. Так что с подполковником этим нам сильно повезло. Сейчас мы потихонечку погоним через него информацию, пока военную, пока не поменялось ничего, ну, про Бадаевские склады, допустим, сообщим, но надо еще посмотреть, сколько там реально сейчас продовольствия, стоит ли с этими складами светиться, а потом уже техническую, потому что собрано здесь всякого добра, — Михаил похлопал по чемодану, — на триллионы долларов, даже если оптом продавать. Продавать только никому не будем, очень уж пожить подольше хочется.

Андрей, вспомнив про узнавание вчерашнего подполковника, поинтересовался: