Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости - [11]

Так же без событий доехали на трамвае к Казанскому вокзалу, где, потолкавшись, нашли свой поезд и вагон, возле которого стоял одинокий проводник. Никто не рвался штурмовать этот состав, будто каким-то волшебным способом его отгородили от бушующего моря пытавшихся уехать москвичей. Проводник проверил документы, которые ему показал Михаил:

— В третье купе, товарищи, через пятнадцать минут отправляемся. Там застелено уже, располагайтесь. Чаю принести вам попозже?

— Нет, спасибо, чай сейчас не надо, утром попьем, — ответил Михаил и они пошли в свое купе.

— Никого не будет? — спросил Андрей, когда поезд тронулся, а в купе больше никто не подсел.

— А кто ж будет, если я, как в том старом анекдоте, зарезервировал всё купе за нами, — хохотнул Михаил.

— Я на верхнюю полку, — заявила Настя и, не дожидаясь ответа, полезла наверх, тут же раскрыв книгу.

— Что это ты там читаешь, Настя? — спросил Михаил.

Настя показала книгу.

— Хороший выбор. Дай-ка гляну, я в квартире две таких видел, — Михаил взял у не успевшей отреагировать Насти книгу и открыл ее. — Та-а-а-ак, и что это за фокусы? Твоя работа, Андрюха?

— Моя.

— Ну прямо дети малые. А украдет кто книгу вашу или случайно заметит, дальше что? Вы головой думаете хоть? Нельзя же так, ну сколько вам объяснять!

— Не злись, дядя Миша, это я всё придумала. Прости, больше не будем.

— Настя, ты должна понимать что одно неверное слово — и мы все покойники. И родня твоя заодно. И повезет, если сразу покойники, а мучиться не придется. Эти, — Михаил махнул головой в сторону окна, — не посмотрят, что ты девочка и тебе двенадцать лет. А на нас тем более смотреть не будет никто. Они, — он опять мотнул головой, будто за окном сидели настороже таинственные чекисты, — о державе думают, а если для державы надо замучить какую-то девчонку мелкую, то так и сделают. Может, им самим противно будет это делать, но сделают, работа их такая. Понятно? Чтобы впредь никакой самодеятельности! Настя?

— Понятно, — проворчала Настя.

— Ладно, на, читай. Сделали хорошо, грамотно. Книгу из рук не выпускать, никому не давать.

— Ну что я, маленькая, дядя Миша? Что ты мне все объясняешь по сто раз?

— Маленькая, Настя, маленькая, — вздохнул Михаил. — Ладно, давайте спать укладываться, завтра много работы предстоит.

17 сентября 1941 года

Приехали на вокзал в Арзамас в без четверти девять. Как заметил, выйдя на перрон Михаил, хорошее время, чтобы сделать дела и успеть отдохнуть.

— Значит, как договорились, вы в больницу и ждете меня там, я в управление, как решу вопросы, к вам туда и подойду.

— Ни пуха, ни пера, дядя Миша!

— К черту, Настенька. Всё, идите, дальше я сам.

Михаил, мгновенно преобразившись, пошел по улице. Сразу стало видно: идет не просто начальник, а очень большой начальник, которому просто взбрела в голову блажь почему-то пройтись пешком. Андрей с Настей провожали его взглядом, пока он не скрылся за углом.

— Пойдем, Настя. Проведаем Иохеля Моисеевича, как он тут без нас поживает.

Больница никуда не делась, стояла на том же месте. В приемном покое царила тишина, за столом сидела пожилая медсестра и что-то записывала в журнал, высунув от усердия кончик языка.

— Здравствуйте, простите, а доктор Гляуберзонас на месте?

Медсестра оторвалась от своих записей, в последнюю секунду успев подставить под сорвавшуюся каплю чернил листик бумаги, выполнявший роль промокашки и посмотрела на Андрея.

— Здравствуйте, Иохель Моисеевич сегодня на скорой дежурит, они на вызов уехали недавно. Вы посидите, подождите, они же вернутся.

— Спасибо, мы на улице посидим тогда, чтобы не мешать.

— Да Вы и здесь никому не помешаете. Я Вас помню, мы же девочке тогда швы на лоб накладывали, а Вы Володьке Беклемишеву кусок из горла выталкивали. Он на следующий день приходил, искал Вас, поблагодарить хотел. Пойдемте, я вас в ординаторскую отведу, там подождете, никого нет все равно сейчас.

Иохель вбежал в ординаторскую через час:

— Андрей, Настя, здрафствууйте! Каккая неошитанная фстречча! [1]

— Иохель, успокойся, а то ты с таким диким акцентом говоришь, что тебя и не понять почти.

— Я просто не ожидал увидеть вас, очень обрадовался. Вы какими судьбами здесь?

— Приехали со знакомым одним по делам, вот, решили подождать у тебя здесь, всё равно идти больше некуда.

— Молодцы, я очень рад вас видеть. Я часто вспоминал наш разговор тогда. Знаешь, Андрей, я ведь написал статью про тот случай с рабочим, отправил в журнал «Вестник хирургии» на прошлой неделе.

— Ну и молодец, смотришь, пригодится, займешься наукой после войны.

— Про войну не успел сказать. Я отправляюсь в армию на следующей неделе. Буду командовать медицинским взводом в медсанбате. Так что очень хорошо, что мы встретились сейчас. Давайте пить чай, пока нет вызова на скорой. Настя, как твоя рана?

— Спасибо, Иохель Моисеевич, зажила, дядя Андрей снял швы через неделю, всё в порядке теперь, почти не видно уже.

Иохель пошел распоряжаться насчет чая, а через минуту зашла медсестра из приемного покоя:

— Андрей Григорьевич, там Вас мужчина спрашивает какой-то, начальник, судя по всему. С ним женщина еще.

Настя вскочила и с криком: «Тетя Даша!» убежала из ординаторской.