Осень - [91]

– Истина в том, что мы не доживем до зимы, – проговорила она задумчиво. Подняла голову, посмотрела на Карла. Взгляд ее был растерянным и отрешенным. Чувствовалось, что внутри нее разыгрывается буря.

– Вчера вы мне сказали, что не охотитесь за наследством. Вы обманули меня, – она встала. – Мэрил ждет вас в субботу на обед, который состоится в двенадцать. До свидания.

– Постойте, – он схватил ее за руку. Она одарила его недобрым взглядом. Он убрал руки. – Простите, Беатрис. Я позволил себе подобную вольность, потому что вы забыли забрать картины.

– Зачем же я буду забирать реликвии вашей семьи? – усмехнулась она. – Или вы забыли, что именно за ними вы приходили с визитом к Мэрил? Прощайте, господин Ричард лживый язык, – развернулась, пошла к выходу.

– Беатрис, постойте… – крикнул он ей в спину.

Она не обернулась. Зато посетители кафе уставились на Карла во все глаза. Моментально началось обсуждение произошедшего. Но Карла все это не интересовало. Он никого не видел, ничего не слышал. Он уселся за стол, обхватил голову руками, простонал:

– Господи, что мне теперь делать? Господи…

Беатрис вернулась домой, прошла в ту комнату, где стояло большое зеркало, сняла с него чехол, повернула той стороной, где был написан портрет, села напротив него, сказала:

– Милая Розалинда, как бы мне хотелось узнать истину от вас. Как бы мне хотелось понять, что происходило в этом доме. Как было бы прекрасно побеседовать с вами. У вас должен быть дивный голос. Жаль, что я не могу его услышать. Жаль, что мне приходится фантазировать на ваш счет и довольствоваться тем, что мне рассказал писатель.

Беатрис скрестила на груди руки, задумалась, глядя в глаза Розалинды, и не услышала, как Энтони вошел в комнату. Он положил ей руку на плечо. Она вскрикнула от неожиданности, побледнела.

– Прости, я не хотел напугать тебя, – проговорил Энтони, поцеловав Беатрис в макушку. – Что ты здесь делаешь? – сел в кресло, стоящее рядом.

– Беседую с Розалиндой, – ответила Беатрис.

– Откуда тебе известно имя нашей таинственной незнакомки? – поинтересовался он.

– Карл Элюар поведал мне историю этой феи, – ответила она. – А чуть раньше Мэрил назвала мне это имя, сказав, что Розалинда – мечта Элюара. Странно, да?

– Ничего странного, – ответил Энтони. – У Элюара есть роман «Розалинда» о фее, которая пожертвовала собой ради любви к смертному мужчине.

– Ясно, – сказала Беатрис, пристально глядя в глаза Розалинды. Ей показалось, что в них появились хитрые огоньки.

– Бет, мы еще ни разу не поговорили о твоих неприятностях, – сказал Энтони. – По приезде ты хотела мне что-то рассказать, а я отмахнулся и теперь жутко переживаю из-за своего эгоизма. Что там у тебя стряслось? – Энтони сжал ее руку.

– Уже ничего, – ответила она, посмотрела на него. – Все уже в прошлом, Эн. Мне не хочется об этом говорить, – улыбнулась. – Розалинда нас не поймет. Она – воплощение вечной любви и преданности, а мы с тобой – представители другого мира. Мира коварства, предательства, лжи и лицемерия.

– Да ладно тебе, Бет, не все так плохо в нашем мире, – сказал Энтони. – К тому же ты – добрейшая душа, запросто можешь быть эталоном женственности и любви.

– Кому это все нужно? – хмыкнула она.

– А вот это мне совсем не нравится, – он поднялся. – Вот что, моя милая кузина, выкладывай немедленно, что с тобой стряслось?

– Пойдем прогуляемся, – сказала она, протянув ему обе руки. – Мне нужно проветрить мозги.

– Идем, – он легонько подтолкнул ее в спину. – Мы будем гулять под дождем и слушать песни ветра, – посмотрел на портрет. – Простите, Розалинда, что оставляем вас наедине с вечностью, – закрыл дверь.

Энтони и Беатрис прошлись по парку. Они долго стояли перед клумбой хризантем, а потом Беатрис поведала ему о сегодняшней встрече с Элюаром. Энтони нахмурился.

– Знаешь, Бет, – сказал он. – Вся эта история мне уже порядком надоела. Скажи, тебе нужен этот дом?

– Если Мэтью выгонит меня, то да, – ответила она.

– Так значит, твоя меланхолия связана вовсе не с тетушкиной болезнью и не с чехардой вокруг дома, а с неурядицами в личной жизни, – он взял ее руки в свои, посмотрел в глаза. Она кивнула. – Ну же, Бет, не держи это в себе.

Она уткнулась ему в грудь, всхлипнула:

– Мэтью подал на развод. Он назвал меня развратной женщиной, обвинил меня в связи с учителем Алана.

– Фантастическая глупость! – воскликнул Энтони. – Как ему такое могло прийти в голову?

– Он застал нас в столовой, – ответила Беатрис. – Мы слишком громко смеялись, я выглядела очень счастливой, это и стало причиной гнева Мэтью.

– Ты, конечно же, не стала оправдываться, – Энтони отстранился, посмотрел на Беатрис.

– Не стала, – сказала она. – Не стала потому, что мне нравится этот молодой человек. Рядом с ним я и впрямь чувствую себя счастливой, у меня словно крылья за спиной вырастают. А с Мэтью никогда такого не было.

– Это закономерно, Бет, – сказал Энтони. – Ты никогда его не любила. Ты вышла за него замуж только потому, что привязалась к Алану, а он к тебе. Ты заменила ему мать, отдала ему всю свою любовь. Теперь, когда он вырос, ты почувствовала себя женщиной, созданной для любви и восхищения. Но твой супруг сделан из другого теста, он настоящий мужлан, который не умеет любить по-настоящему. Он восхищается только собой. Он – пуп земли, центр вселенной, вокруг которого все должно вертеться.