Осень - [59]

— Я о дочери, — набравшись храбрости, сказала госпожа Чжан. — Она, конечно, не должна была уходить из дому, но все же жаль ее. Она одна в Шанхае. Я помню, как ты ее любил, когда она только родилась. Тогда нам всем было хорошо. — Ее глаза наполнились слезами.

— Дочь… — промолвил задумчиво Кэ-мин. Он, казалось, был еще во власти грез, хотел продолжать, но приход тетушки Ван помешал ему.

— Господин, госпожа, кушать подано, — громко сказала тетушка Ван.

Эти обыденные слова спугнули мечту и возвратили их к действительности. Госпожа Чжан, немного смущенная, встала. Тетушка Ван тотчас вышла. Кэ-мин, поглаживая рукой подбородок, покачал головой:

— Я совсем не чувствую ненависти к ней, я знаю — что это дурное влияние Цзянь-юня и его приятелей. Но ты просишь невозможного.

— Но что хорошего в том, что ты на нее гневаешься? Ведь должен же ты помнить прошлое! — заплакала госпожа Чжан.

Кэ-мин подумал и решительно ответил:

— Прошлое остается прошлым. Но я не могу простить ей этого поступка. Не могу же я сам дать себе пощечину. Для меня дочь умерла.

— Ты не можешь, не можешь быть таким жестоким. Почему ты именно к ней так бессердечен? — захлебываясь слезами, возразила госпожа Чжан. Воспоминания о прошлом придали ей силы, раньше она редко спорила с ним.

На суровых глазах Кэ-мина показались слезы. Он с болью, мягко ответил:

— Она моя дочь, я не могу ее простить, но ты можешь с ней переписываться, можешь ей помочь. Только напиши, чтобы она не присылала мне писем, я не буду их читать. — Он закашлялся, и госпожа Чжан молча, со слезами на глазах принялась постукивать его по спине.

15

Госпожа Шэнь с Чунь-лань вошли в зал. Напротив зала были комнаты Кэ-аня и госпожи Ван. Двери этих комнат были плотно закрыты. Ей пришлось пройти через маленькую дверь. Заметив, что Чунь-лань все еще идет за ней, она велела ей вернуться и одна направилась к госпоже Ван. Перешагнув порог, она увидела, что кормилица Ян играет за обеденным столом с Шу-фан. Пиалы и палочки уже были на столе. Кормилица Ян, улыбаясь, поздоровалась с госпожой Шэнь. Та с улыбкой ответила и, легонько ущипнув ребенка за щечку, поиграла с ним. В этот момент служанка Цянь-эр вышла из другой комнаты и, увидев госпожу Шэнь, сказала:

— Вы пришли очень рано, госпожа Шэнь, наша госпожа еще причесывается.

— Я войду к ней, — сказала с улыбкой госпожа Шэнь, на лице ее не осталось и следа гнева, она как будто забыла недавнее происшествие.

— Я доложу госпоже, — сказала Цянь-эр и поспешно вышла, чтобы опередить госпожу Шэнь. Она уже знала, что госпожа Шэнь ходила ссориться с Кэ-мином, и опасалась, не пришла ли она к госпоже Ван за тем же. Торопливо войдя к своей госпоже, она доложила: — Госпожа! Госпожа Шэнь пришла.

Госпожа Ван уже знала, что произошло в кабинете Кэ-мина. Подобные вещи в этом доме очень быстро распространялись. Она догадывалась о цели прихода невестки, ко нисколько не боялась ее. В подобных делах у нее был немалый опыт, и она знала, как действовать. Она пудрилась перед зеркалом и в ответ на слова Цянь-эр пробормотала что-то, не прерывая своего занятия.

Служанка стояла у ней за спиной, ожидая распоряжений. Госпожа Ван услышала шаги госпожи Шэнь, но не стала первой здороваться с ней и сделала вид, что очень занята туалетом, и, только когда госпожа Шэнь подошла к ней и она в зеркале увидела ее улыбающееся лицо и услышала сердечное задушевное «сестрица», она, улыбаясь, ответила. Госпожа Ван не ожидала увидеть ее в таком настроении.

— Ну, сегодня я, можно сказать, отвела душу. Здорово я посмеялась над Кэ-мином, Цзюе-ину тоже как следует досталось, — самодовольно сказала госпожа Шэнь.

Ничего подобного госпожа Ван не ожидала, но это было ей приятно. Однако ей пока не были ясны истинные намерения госпожи Шэнь, и, желая прозондировать почву, она с нарочито безразличным видом сказала:

— Говорят, Цзюе-цюнь тоже безобразничал.

— Цзюе-цюнь ничего особенного не сделал, он ведь только потом вмешался в ссору. А затеял все Цзюе-ин. Кэ-мину нечего было сказать, — улыбалась госпожа Шэнь. В этой улыбке сквозило самодовольство.

Такой ответ окончательно рассеял подозрения госпожи Ван. В душе она была очень рада, но с напускным безразличием сказала:

— Что посеешь, то и пожнешь. То, что ты позлила Кэ-мина, совсем неплохо.

Она велела Цянь-эр подать полотенце и потерла им губы и виски. Госпожа Шэнь села за стол поближе к окну и спокойно наблюдала за госпожой Ван. Госпожа Ван окончила туалет, посмотрела в зеркало, смочила голову туалетной водой, встала и обратилась к госпоже Шэнь:

— Шэнь, сядем там, пусть Гао-сао приберет на столе. Госпожа Шэнь поднялась и пошла за госпожой Ван в маленькую заднюю комнату, где стояли стол, стулья и чайный столик, недавно купленные Кэ-анем. После того как они сели, госпожа Ван приказала Цянь-эр налить чаю и набить трубку.

— Сегодня Цзюе-ину крепко досталось. Этот негодник совсем распоясался. Что вздумает, то и говорит, что захочет, то и делает, — хвасталась госпожа Шэнь, желая показать, что она может усмирить Цзюе-ина и Кэ-мина.

— На этот раз ты поступила правильно, Кэ-мину просто-напросто нечего сказать, — нарочно похвалила ее госпожа Ван. В душе она совсем не уважала госпожу Шэнь и сейчас про себя с насмешкой подумала: «Глупая».