Осень - [33]
Юнь, подойдя к Шу-чжэнь, протянула Цинь пирожное и принялась мягко уговаривать сестру:
— Шу-чжэнь, не убивайся. Не стоит думать о том, что прошло. Чем больше думаешь, тем тяжелее. Ты слышала, как хорошо они пели. Я сегодня с тобой проведу весь день, да и Цинь составит нам компанию.
Шу-чжэнь, кивнув головой, произнесла что-то невнятное, но в разговор не вступала. Одной рукой она держала Цинь за рукав, другой мяла носовой платок, которым только что утирала слезы.
— Юнь права. Зачем вспоминать о том, что было? Успокойся. Если опять что-нибудь случится, мы тебе поможем, поверь мне, — склонившись к Шу-чжэнь, уговаривала ее Цинь, доев пирожное.
— Верю, — односложно отвечала Шу-чжэнь с видом обиженного ребенка.
— Ну, раз ты веришь, то обещай мне, что не будешь вспоминать о вчерашнем, — продолжала Цинь, довольная тем, что Шу-чжэнь послушалась ее.
Шу-чжэнь снова кивнула.
Шу-хуа с подносом, на котором еще оставались три пирожных, подошла к ним:
— Цинь, это вам. Ты не ела, вот я и принесла тебе. Скушай парочку, и Шу-чжэнь одно. Быстрее, а то остынут.
— Спасибо. Если мы не скушаем пирожные, которые ты принесла нам, значит мы совсем не уважаем тебя, — с улыбкой произнесла Цинь, беря пирожное. Затем, повернувшись к Шу-чжэнь, добавила:
— Съешь и ты.
Шу-чжэнь молча взяла пирожное.
— Ци-ся, принеси нам чаю, — весело распорядилась Шу-хуа. Она чувствовала себя так, словно увидела голубое небо после ливня.
Шу-хуа поставила пустой поднос на стол, села за фисгармонию и начала играть. Но через несколько минут остановилась и обратилась к Цзюе-синю:
— Что ж ты не играешь на флейте?
Цзюе-синь, стоя у письменного стола в кабинете, просматривал журнал и что-то невнятно пробормотал в ответ. Шу-хуа удивленно оглянулась. Она увидела, что Цзюе-синь читает журнал, а Цинь, Юнь и Шу-чжэнь сидят на кровати и беседуют. Только Ци-ся, разлив чай, подошла к ней сзади и слушала ее игру.
Шу-хуа встала, прошла в переднюю комнату и громко окликнула Цзюе-синя:
— Что это ты занялся чтением? Иди-ка петь.
— Играй, я приду, — рассеянно проговорил Цзюе-синь.
— Чем это ты увлекся? Не можешь потом почитать? — С этими словами Шу-хуа подошла посмотреть, что читает брат.
Цзюе-синь читал все ту же статью о Софье в журнале «Свобода». Его внимание было поглощено этим пламенным, волнующим отрывком. Он читал с замиранием сердца, быстро пробегая строчку за строчкой, не упуская ни одной главной мысли. Эти строки воодушевляли его и вселяли в него беспокойство. Он даже чувствовал страх. Но беспокоился он не о себе. Цзюе-синя волновала судьба младшего брата, автора этой статьи. Его и раньше терзали сомнения: он подозревал, что Цзюе-хой принимает участие в революционной работе. А сейчас, когда он прочел эту статью, его подозрения подтвердились. В этих страстных, пламенных строках он увидел начало полной лишений жизни. Чем дальше он читал, тем больше убеждался в правильности своих догадок, но все еще надеялся, что далее тон статьи и ее направление изменятся. Поэтому он не хотел отрываться от чтения. Покачав головой, он решительно заявил:
— Шу-хуа, иди к сестрам. Я дочитаю и приду.
Шу-хуа, вытянув шею, взглянула и сказала словно самой себе:
— Да это, оказывается, статья брата. Когда прочтете, дайте и мне почитать.
— Тебе? — поразился Цзюе-синь, словно услышав что-то необычное, и повернулся к Шу-хуа.
Шу-хуа, не уловив изумления в вопросе Цзюе-синя, радостно ответила:
— Вы все так увлекаетесь чтением, что это наверняка интересно. А кроме того, статью ведь брат написал.
Цзюе-синь, набравшись мужества, тихо сказал:
— Тебе, пожалуй, лучше не читать этой статьи.
— Почему? Вам всем можно, а мне нельзя? Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — изумленно сказала Шу-хуа с ноткой протеста в голосе.
— Я очень беспокоюсь, уж не вступил ли брат в революционную партию. — Цзюе-синь не ответил на вопрос Шу-хуа, а высказал свои собственные мысли. — Мне кажется, он и впрямь стал революционером.
Еще год назад Шу-хуа не знала, что такое «революционеры». Теперь же она отлично понимала. Но в ее представлении революционеры были людьми необыкновенными, нереальными, недосягаемыми. Ей не верилось, что человек, которого она так хорошо знала, может стать одним из идеальных героев, о которых пишут в книгах. Поэтому она с уверенностью ответила Цзюе-синю:
— Ты говоришь, революционер? По-моему, не может быть!
— Тебе этого не понять, — удрученно начал Цзюе-синь. Но не успел он закончить, как во внутренней комнате опять зазвучала фисгармония.
— Пойду сыграю на флейте! — воскликнула Шу-хуа, увидев, что Цинь играет на фисгармонии. И, не обращая внимания на то, что Цзюе-синь хочет еще что-то сказать, убежала. Но на флейте уже играла Юнь. Шу-хуа, подойдя к Цинь, вспомнила слова Цзюе-синя и, хлопнув сестру по плечу, со смехом сказала: — Ты веришь, что Цзюе-хой революционер?
Цинь, прекратив игру, обернулась и с сомнением в голосе тихо спросила:
— Кто это сказал?
— Цзюе-синь, — сквозь смех ответила Шу-хуа.
Цинь, не отрывая глаз от клавишей, шепотом предупредила:
— Смотри никому не рассказывай.
Шу-хуа остолбенела, словно пораженная громом. Ее пронзила мысль: «Почему Цинь это сказала? Неужели брат в самом деле революционер?»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Любовь рождается неожиданно и так же неожиданно исчезает, как будто и не было вовсе. И для чего? Ведь остается только горько-сладкое послевкусие разочарования от несбывшихся надежд…
В своем последнем завершенном романе «Взгляни на арлекинов!» (1974) великий художник обращается к теме таинственного влияния любви на искусство. С небывалым азартом и остроумием в этих «зеркальных мемуарах» Набоков совершает то, на что еще не отваживался ни один писатель: превращает собственную биографию в вымысел, бурлеск, арлекинаду, заставляя своего героя Вадима Вадимовича N. проделать нелегкий путь длиною в жизнь, чтобы на вершине ее обрести истинную любовь, реальность, искусство. Издание снабжено послесловием и подробными примечаниями переводчика, а также впервые публикуемыми по-русски письмами Веры и Владимира Набоковых об этом романе.
Повесть известного у нас норвежского писателя С. Хельмебака — это сатира на провинциальное «процветающее» общество, которому противопоставлены Андерсены — люди, верные родной земле, стойкие к влияниям мещанского уклада, носители народного юмора, здравого смысла.
«Газеты уделили очень много места одному таинственному делу: делу этого молодого могильщика, приговорённого к шестимесячному пребыванию в тюрьме за осквернение могилы и чувствовавшего с тех пор умственное расстройство. Они вмешали в дело покойного Лорана Паридаля, имя которого встречалось на судебном разбирательстве дела, двоюродного брата Регины Добузье, моей жены, состоявшей в первом браке с Г. Фредди Бежаром, погибшем так несчастно с большею частью своих рабочих, при взрыве на своей гильзовой фабрике.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.