Осень 93-го. Черные стены Белого дома - [66]
— Может, знак или сигнал какой? — предположила Оля.
Андрей, разумеется, тоже не знал, что означает эта ленточка. Но предположить было нетрудно. От этого у него даже холодок пробежал по спине, а в горле как-то неприятно засвербело.
— Может быть и знак, я не знаю.
Наверное, это прозвучало так двусмысленно, что Оля, странно взглянув на мужа, сказала детям:
— Пойдемте отсюда.
На газонах перед эстакадой, полукругом поднимающейся к зданию мэрии, шла интенсивная уборка: женщина в длиннополом пальто сметала метелкой мелкий мусор, другая, в куртке, собирала его в большой совок. Трава была грязно-серой, вытоптанной, местами покрытая желтыми листьями.
Между раздвоенным стволом небольшого деревца застряла грязная, вся в бурых пятнах, шинель. Казалось, что это истощенный человек, пытаясь пролезть в узкую щель, попал в смертельный капкан.
Они прошли в сторону широкой многоярусной лестницы, спускающейся от главного входа. Здесь еще не успели установить бетонный забор. Работали автокраны с длинными и мощными стрелами, рабочие сгружали и укладывали блоки и плиты, которые через некоторое время должны скрыть все происходящее от любопытных глаз. По краю газона были выставлены металлические барьеры, чтобы не дать возможности публике приблизиться к фасаду здания. За соблюдением порядка безразлично наблюдали несколько милиционеров.
У ограждения практически никого не было — москвичи, проживающие в близлежащих домах и натерпевшиеся в период событий, уже не проявляли особого интереса к тому, что происходило вокруг Белого дома, а большая часть горожан из других районов Москвы, а также приезжие, в основном безразлично скользили взглядом по потерявшим прежний облик достопримечательностям столицы.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Меня тогда поразило, как быстро москвичи забыли все, что произошло, как быстро привыкли к обугленному колоссу на месте белоснежного здания, уже не замечая его и не удивляясь ничему. Более того, общаясь с друзьями и родственниками, я вдруг понял, что никто из них не только не понял сути происходивших событий, но и толком не знает, что произошло. Обычно говорили: «Столкнулись два барана, и никто не хотел уступить!» или «С жиру бесятся! Не поделили деньги!». Правда, справедливости ради надо сказать, что большинство все-таки одобряли наведение порядка и усмирение «этих болтунов-депутатов». Кто-то ругал Ельцина за стрельбу в Москве, но их было меньшинство. Большинство все-таки поддерживало его решительность в подавлении «фашистов и хулиганов». (Из воспоминаний А.П. Орлова.)
Мимо по набережной буднично проезжали машины и автобусы, несмотря на выходной, спешили по своим делам пешеходы, которым не было никакого дела до того, что происходило здесь всего несколько дней назад и какие драматические сюжеты разворачивались внутри обезображенного здания. И лишь, наверное, один Андрей реально ощущал на себе трагизм происходящего, поскольку все еще не мог избавиться от наваждения. Ему продолжали мерещиться горящие машины, треск выстрелов, улюлюкающая толпа и обугленные коридоры высотного здания в центре Москвы.
— Смотрите, цветы! — Сережа указал на пожухлую траву за ограждением. Действительно, вдоль металлических барьеров на мятой, но уже очищенной от мусора траве в беспорядке лежали букетики цветов, а то и просто отдельные гвоздики. Было понятно, что, не имея возможности положить, цветы просто перебросили через барьер.
На этот раз Андрею никто не задал вопроса — ни Оля, ни дети. Но он все равно ответил, только очень тихо, как будто разговаривая сам с собой:
— Здесь погибли люди.
Между тем на площадке нижней части здания было видно какое-то движение. Вдоль выбитых окон ходили люди, время от времени останавливаясь и осматривая повреждения фасада. От сильного пожара в одном из кабинетов нижнего этажа «стакана» метров на десять вверх тянулись пятна копоти, дополняя картину разорения.
День был теплый, солнечный, такой же, как тогда, 4 октября. Странно, но деревья лишь слегка тронула осень, многие стояли еще зеленые, чуть подернутые грязно-рыжей пеленой. А вечнозеленые ели, обрамляющие лестницу перед Белым домом, вообще диссонировали с черно-белыми красками, доминирующими вокруг.
Орлов, вытащивший семью на эту странную прогулку, решил обогнуть квартал жилых домов на набережной, повернуть направо на улицу Николаева и по Рочдельской выйти с другой стороны Белого дома к зданию мэрии.
Весь тротуар и газоны вдоль дома сталинской постройки были усыпаны осколками стекол, обломками штукатурки, неизвестно откуда взявшимися здесь камнями и кирпичами. Кое-где хаотически стояли металлические барьеры, по существу, уже не отвечающие своему предназначению. Время от времени попадались скучающие милиционеры, неизвестно зачем несущие здесь свою вахту.
— Папа, а почему они стали стрелять? — вдруг спросил отца Сережа, которому надоело молча смотреть по сторонам. — Они что, бандиты?
— Кто, Сережа?
— Ну, эти, которые засели в Белом доме.
Это был для Орлова довольно трудный вопрос. Объяснить девятилетнему сыну, почему в центре Москвы одни люда стали убивать других, а правительственное здание, которое они не раз видели из окна вагона метро, проезжая через метромост Филевской линии, было превращено в гигантскую руину, было сложно, если не сказать невозможно. Тем более что Андрей сам еще никак не мог для себя разобраться, что же это было? Бесцеремонное попрание Конституции или разгром мятежников, пытавшихся узурпировать власть, гнусная и продуманная провокация или героическая защита интересов страны от преступных посягательств.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Проходит время, и то, что вчера считалось великой государственной тайной, перестает ею быть. Тайна становится общим достоянием и помогает понять логику и героических, и трагических событий в истории нашей Родины. Афганская эпопея, на первый взгляд, уже не является чем-то секретным, запретной темой, которую лучше не затрагивать. Но ни в одной из появившихся в последнее время публикаций нет внятного, однозначного ответа на вопрос: кому мы обязаны «афганом»? Свои истинные цели в Афганистане Старая площадь скрывала как только мота.
Книга основана на рассекреченных архивных материалах Службы внешней разведки России и посвящена женщинам-разведчицам и агентам, выполнявшим задания внешней разведки органов государственной безопасности. Они действовали в Европе накануне Второй мировой войны и на территории СССР, временно оккупированной гитлеровской Германией, в годы «холодной войны» работали в различных странах мира, добывая важнейшую военно-политическую и экономическую информацию. Мужественные и отважные, умные и решительные, обладающие красотой и женским обаянием — они доказали, что ни в чем не уступают коллегам-мужчинам, а иногда и превосходят их.
Разведка — самая закрытая область человеческой деятельности. Но в настоящее время такое понятие о разведке в значительной степени изменилось. Появилось много книг, вышли фильмы и сериалы. И все же разведка и сегодня является самой таинственной областью работы спецслужб. Недаром разведчики-нелегалы — люди необыкновенной судьбы. Такими их делает специфика их опасной деятельности, тайная жизнь под чужими именами и с фиктивными документами. Разведчики-нелегалы — золотой фонд внешней разведки. Это, можно сказать, «штучный товар».
В 1934 году ОГПУ было преобразовано в НКВД. Только за 1937—1938 годы было арестовано полтора миллиона человек, из них около 800 тысяч расстреляно. В 1954-м мрачное здание на Лубянке снова поменяло вывеску и стало называться Комитетом государственной безопасности - КГБ. Самое странное, что под чекистский меч попадали не только так называемые диссиденты, но и писатели, музыканты, художники и другие деятели искусства, которые, при всем желании, не могли свергнуть советскую власть. Именно поэтому авторитет КГБ в народе был крайне низок, и именно поэтому все облегченно вздохнули, когда в декабре 1991 года Комитет государственной безопасности был упразднен и как таковой перестал существовать.