Осажденная Одесса - [41]

А в Севастополе уже формировался десантный полк морской пехоты.

Прибывший в Одессу начальник оперативного отдела штаба флота капитан 1 ранга Жуковский вручил нам директиву Военного совета флота от 14 сентября. В ней перед эскадрой Черноморского флота и Одесским оборонительным районом ставилась задача: в ночь на 16 сентября обеспечить высадку на левом фланге восточной группировки противника 3-го полка морской пехоты, который своим ударом облегчит наступление частей ООР в северном направлении на участке между Аджалыкским и Куяльницким лиманами. В результате ожидалось полное уничтожение группировки противника и вынесение переднего края Восточного сектора обороны на линию Григорьевка — Мещанка — Свердлово — Кубанка.

Мы недоумевали: на заседании Военного совета командующий флотом согласился, что наступление войск ООР может проводиться лишь при условии усиления их дивизией, — и вдруг предлагается наступать прежде, чем началась перевозка дивизии из Новороссийска.

Обсудив директиву, мы пришли к выводу: с силами, имеющимися у нас, вести наступление ни в коем случае нельзя.

Ведь мы не в состоянии даже сдерживать врага и в ряде мест вынуждены отходить. 421-я дивизия, имеющая пять не полностью укомплектованных батальонов, несущая ежедневные потери, неспособна сломить сопротивление врага и перейти в наступление для соединения с десантом, как предписывалось директивой. Против нас в Восточном секторе действуют 13-я и 15-я пехотные дивизии, 32-й пехотный полк и части кавалерийской дивизии, а также немецкие батареи и другие войсковые части. Как же можно разгромить их тремя батальонами 3-го морского полка, преодолев 14 километров?!

Чтобы не расширять круг лиц, посвященных в замысел командования, и не давать пищу для слухов о противоречиях, возникших между военными советами ООР и флота, было решено послать с докладом в Севастополь заместителя начальника штаба ООР капитана 1 ранга Иванова.

Мы предлагали провести задуманную операцию тогда, когда в Одессу прибудет 157-я стрелковая дивизия, но и тогда не выносить передний край к Свердлово, Мещанке и Кубанке, так как эта задача нереальна, а отнести его лишь на такое расстояние, которое исключало бы обстрел порта и фарватеров.

С утра 17 сентября по всему фронту обороны загрохотала вражеская артиллерия. К 10–11 часам канонада переросла в сплошной гул. Снаряды, мины и бомбы повсюду рвали связь. Под прикрытием сильного артиллерийского, минометного и пулеметного огня противник силой до двух пехотных дивизий перешел в наступление в Восточном секторе. В Западном он бросил в наступление два пехотных полка, прорвал фронт нашего 161-го стрелкового полка и вышел к южной окраине села Кобаченко. В Южном секторе три дивизии противника перешли в наступление по всему фронту.

Непостижимо, как сумели наши ослабленные, усталые части сдержать этот бешеный натиск и восстановить положение там, где враг прорвал фронт. А ведь сдержали. Лишь на отдельных участках противник вклинился в передний край обороны.

Очень трудным был этот день.

Впрочем, помогли наши боевые друзья. В Севастополь в тот день шли срочные радиограммы с просьбой немедленно нанести удары с воздуха по районам сосредоточения противника. «Вылетаем», — отвечали из Севастополя летчики Черноморского флота.

Как мы радовались нашим краснозвездным друзьям, прикрывающим нас своими крыльями! Они понимали, что нам трудно, и рисковали жизнью.

Во время одного налета бомбардировщиков командир 25-й дивизии генерал-майор И. Е. Петров доложил мне, что наш подбитый «СБ» не дотянул до позиций своих войск и совершил посадку вблизи переднего края противника, на виду 31-го стрелкового полка, которым командовал полковник Мухамедьяров.

Все члены экипажа были ранены. С большим трудом, помогая друг другу, они выбрались из самолета, но не знали, в какую сторону ползти.

А враг торопился захватить экипаж в плен. С командного пункта полка было видно, как румынские солдаты ползли к самолету. Мухамедьяров приказал своим минометчикам преградить им путь.

Когда Петров передал Мухамедьярову просьбу Военного совета оказать помощь экипажу, в батальоне капитана Петраша пришлось сдерживать бойцов — слишком много их вызвалось пойти на выручку экипажу.

Добираться до самолета надо было под огнем противника, в полдень. Наши славные пехотинцы подползли к самолету и помогли летчикам отойти к нашему переднему краю. Командир звена лейтенант Уляев, штурман лейтенант Авраменко и стрелок-радист младший сержант Никитин получили первую помощь и отправились в Севастопольский госпиталь.

В те сентябрьские дни мы направляли раненых на все транспорты и корабли, уходящие из Одессы. Отправкой их, наблюдением за посадкой и размещением занимался начальник медико-санитарной службы базы военврач 1 ранга Михаил Захарович Зеликов, в прошлом корабельный врач крейсера «Коминтерн».

Его хорошо знали капитаны транспортов, командиры и комиссары кораблей, ценили его горячую заботу о раненых.

— Чем обеспокоены? — спросил я, встретив его как-то в порту.

— Сегодня по плану надо отправить две тысячи раненых, а разместили только тысячу семьсот. Да еще в госпиталях четыре тысячи, из них добрая половина нуждается в эвакуации, так как требует длительного лечения. Вот привезли тяжелораненых, а размещать приходится на палубе. Каюты и кубрики тоже заняты ранеными.