Осажденная крепость - [4]

Занимаясь филологическими проблемами, Цянь Чжуншу начинает пробовать свои силы и в писательстве. Первым из-под его пера выходит небольшой сборник эссе «Заметки на полях жизни». Затем он пишет рассказы и повести, составившие сборник «Люди, звери, духи» (отдельным изданием он вышел уже после победы над Японией, в 1946 году). Одновременно шла работа над книгой «Об искусстве», содержащей критический анализ различных сторон китайской классической поэзии. А однажды, вспоминает Ян Цзян, вернувшись из театра после премьеры ее пьесы, муж заявил: «Буду писать роман». Это было в 1944 году, а закончена работа была два года спустя. С этого момента судьба автора переплетается с судьбой его книги.

«Осажденная крепость» первоначально увидела свет в самом крупном и престижном в первые послевоенные годы журнале «Вэньи фусин» («Литературный ренессанс»). Его издавали два высокочтимых деятеля культуры — уже упоминавшийся Чжэн Чжэньдо и драматург Ли Цзяньу, стремившиеся возрождать и поддерживать реалистические и гуманистические традиции предвоенного периода. В журнале сотрудничали самые яркие и одаренные писатели из тех, что находились в то время на подвластной гоминьдану территории. Первые же отклики свидетельствовали, что редакция не ошиблась, предоставив Цянь Чжуншу такую большую журнальную площадь.

В начале следующего, 1947 года издательство «Чэнь гуан» («Утренний свет») выпустило роман отдельной книгой. Успех был редкий — потребовалось шесть дополнительных тиражей, книгу стали называть только входившим тогда в моду словом «бестселлер». В числе выступивших с похвальными отзывами были ученик Лу Синя литературовед Тан Тао, видный поэт и критик Бянь Чжилинь и другие известные в кругу интеллигенции деятели культуры.

Причины этого успеха убедительно вскрыл выдающийся исследователь и переводчик китайской литературы Л. З. Эйдлин. Подчеркивая общественную значимость романа, в предисловии к первому русскому изданию он писал:

«Автор объективен и точен в своем обличении среднего слоя китайской чиновничье-профессорской интеллигенции…» В нем есть «чинуши и карьеристы, полузнайки, готовые заниматься чем угодно… и доживающие свой век честные, но не приспособленные к борьбе… представители теперь уже старого-старого мира… И среди них главный герой, «вошедший в крепость», из которой ему никогда не выйти. (Приведенное в романе французское изречение о том, что супружество подобно осажденной крепости, должно иметь и расширительное толкование.) …Он достаточно умен, чтобы разглядеть порочность своего общества, но сделать ничего не может, да уже и не хочет. И если сам он несколько лучше других, то и он составная часть той среды, которая пассивно взирает на беды отчизны, заменяя думы о ней заботою о себе. Иные, прогрессивные силы, за которыми будущее страны, вне поля зрения автора, но столь ясно, столь четко обозначены недостатки описанной части общества, что у читателя не остается никаких сомнений в необходимости уничтожения «новой» затхлости, пришедшей на смену конфуцианскому застою».

Читательский энтузиазм разделяла отнюдь не вся критика: прохладное, чтобы не сказать больше, отношение роман встретил у представителей самых противоположных литературных течений. Так, в выпущенном издательством Католического университета в Бэйпине объемистом справочнике «1500 прозаических и драматических произведений современного Китая» хотя и говорится о присущем автору чувстве юмора, о мастерстве описаний и удачном выборе персонажей, книга в целом объявляется несерьезной и «не стоящей времени, которое было на нее затрачено». Благочестивый рецензент усмотрел в романе лишь «рассказ о поездке молодого человека в глубь страны, его любовной истории и повседневной жизни», а поскольку один из эпизодов показался ему фривольным, он не рекомендовал роман молодым читателям. Что ж, книга Цянь Чжуншу и вправду не помогает утверждению идеологии католицизма.

Более внимательного разбора заслуживает отношение к роману в левых литературных кругах. К середине 40-х годов четко выявилось разделение культуры Китая на два главных потока: на литературу и искусство освобожденных районов, руководимых компартией, и районов гоминьдановского господства. Для первого магистральным направлением развития было провозглашено «служение рабочим, крестьянам и солдатам», а также ориентация на жанры и формы, связанные с народной традицией и потому «приятные для слуха и зрения китайцев». Первые действительно удачные произведения в этом духе — такие, как рассказы и повести Чжао Шули или музыкальная драма «Седая девушка», — стали образцами для последующих. Вскоре после окончания войны с Японией выработанные в освобожденных районах эстетические критерии, а также произведения, их воплощающие, стали широко распространяться среди левой творческой интеллигенции на подвластной гоминьдану территории. Развязанная чанкайшистами гражданская война способствовала дальнейшей политизации культурной жизни в Китае, при том что политика единого фронта, проводившаяся компартией, была направлена на сплочение творческой интеллигенции.