Осады и штурмы Северной войны, 1700–1721 гг. - [221]

но и активно препятствовали их применению на практике. Такие известные военачальники эпохи, как герцог Мальборо, принц Евгений Савойский и маршал Виллар, отвергая осторожные методы Вобана, предпочитали захватывать крепости с помощью грубой силы, нежели инженерного искусства. Ради экономии времени генералы были готовы идти на жертвы. В споре о том, как вести войну, победу одержали сторонники грубой силы; их готовность к большим потерям и расчет на подавляющее превосходство в огневой мощи с тех пор доминировали в западной военной стратегии[2081]. Впрочем, надо отметить, что осады Войны за испанское наследство по сравнению с осадами Северной войны отличались целым рядом особенностей: большое количество крупных и построенных по последнему слову фортификационной науки крепостей, значительных размеров осадные армии и гарнизоны, трудные инженерные задачи вроде преодоления мокрого рва или подземной минной войны. Эти моменты делают западноевропейские осады более сложными, что, с другой стороны, компенсируется более развитыми коммуникациями, меньшими расстояниями и большей плотностью населения по сравнению с краями, где шла война между Россией и Швецией.

Большие и малые события Северной войны сплетались из опыта многих тысяч людей – солдат и инженеров, офицеров и «копателей», горожан и крестьян – всем им по возможности предоставлено слово на страницах книги. Избранный подход привел автора к главному выводу, точнее, к двум. Во-первых, люди Петровской эпохи похожи на наших современников, потому что в своих поступках они следовали определенной логике, опирались на свои знания и ресурсы. Само существование использованных в исследовании многочисленных трактатов служит тому доказательством: людям всегда нужны надежные рекомендации, что, как и почему делать, с примерами из практики. Второй вывод уточняет первый: люди раннего XVIII века не похожи на наших современников, т. к. у них были другие понятия и представления о жизни; несомненно присущая им логичность исходила из реалий той эпохи, с их уровнем образования, представлениями о норме и т. п. Многие их деяния в лучшем случае удивляют, а в худшем ужасают читателя из нашей относительно гуманистической и демократичной современности. Вместо того чтобы сравнивать нравы разных веков и на этом основании осуждать предков, автор пытался найти объяснения, мотивы и резоны тех или иных поступков.

Отдельная глава книги посвящена участникам событий и вовлеченному в войну мирному населению. Благодаря использованным материалам читателю предоставлена возможность узнать об опыте горожан Дерпта, Нарвы, Могилева, Риги и Ревеля, пережитом ими до или после взятия города и переданном их собственными словами. Не обойдена вниманием сложная тема тактики выжженной земли и эвакуации городов с их уничтожением. Настоящим открытием стала давно опубликованная, но редко используемая историками летопись 1700 года, раскрывающая мотивы ведения войны на разорение словами непосредственного участника. Крестьяне на театре военных действий неизменно становятся жертвами, однако есть свидетельства их активного участия в набегах уже в первые месяцы русско-шведского конфликта, причем с обеих сторон. Взаимоотношения русских и шведских войск с населением на Украине в период 1708–1711 гг. были настолько насыщенны и многогранны, и настолько неплохо отразились в источниках, что их описание вылилось в самостоятельный раздел книги.

Нравы эпохи ярко характеризуются обычаями военных – будь то пересылка угощений между осаждающим и комендантом или разговоры офицеров-противников в передовых траншеях. Дополняют картину неписаные и писаные законы войны относительно сдачи городов, ведения переговоров, соблюдения (и несоблюдения) договоренностей. С признательностью оценить достижения современного человечества позволяет рассказ о существовавшем триста лет назад «праве добычи», т. е. узаконенном грабеже, или о практике личного плена. Логичным развитием истории осад в «человеческом измерении» стали сюжеты о пленниках – высокородных и рядовых, выкупленных, обменянных, бежавших, убитых и умерших на чужбине.

Главными героями книги, таким образом, стали не крепости, а люди, которые их обороняли, атаковали или просто в них жили.

Приложения

Приложение 1 Перечень осадных операций Северной войны

Первая типология осад Северной войны была предложена Ф. Ф. Ласковским, который по критерию «способов взятия крепостей» описал 26 случаев овладения укрепленными пунктами в период петровского царствования[2082]. Его выборка, несомненно, включает наиболее значительные эпизоды крепостной войны, но, тем не менее, не покрывает многие иные осады с участием русских войск и вообще не касается операций, веденных союзниками и противниками в Северной войне. Настоящее Приложение – попытка свести информацию о всех отдельных осадах, произошедших за годы войны.

В обзор вошли крепости, обнесенные валами города, а также замки и цитадели. Сила их укреплений разнилась от современных на тот момент бастионных очертаний до средневековых каменных замков и дерево-земляных городков для защиты от степных набегов. Не включены в таблицу случаи атаки менее крупных объектов фортификации: полевых укреплений (редутов, ретраншементов и укрепленных лагерей) и строений (усадеб и т. п.), а также случаи взятия населенного пункта по результатам полевого боя.