Осада - [18]

Солдат отдал честь, по-уставному повернулся кругом и вышел из канцелярии.

В караулке он присел на скамейку и закурил. Паренек по-прежнему, согнувшись, сидел в углу, опустив глаза. Солдата взяла на него злость. «Скотина!» Он вздохнул. Собственно, ему было жаль его: «Замордуют ведь парня».

— Очень влетело от господина подпоручика? — шепотом поинтересовался унтер.

— Не за что было. — Солдат пожал плечами, а про себя подумал: «Чтоб ты лопнул». Он был уверен, что стоит ему только высунуться из караулки, как унтер сразу же побежит докладывать об этом офицеру.

— Я сказал господину подпоручику, что я лично не верю, чтобы вы стали связываться с узником гетто.

«Сказал…» Солдат глубоко затянулся сигаретой и тихо ответил:

— Меня никто не купит: не продажный я.

— Может быть, ему продался кто-нибудь другой? — поинтересовался унтер.

— Откуда мне знать, — пробормотал в ответ солдат. «Базарная обезьяна, думаешь, тебе я выложу все, что мне известно…» — Может быть, но тогда об этом должен знать господин подпоручик…

— Среди наших это исключено! — решительно подвел итог унтер и рассмеялся.

«Да, знаем мы тебя! Ты и последний грош выжмешь из них…» — подумал об унтере солдат, а вслух сказал:

— Конечно. Поэтому я никак не могу понять, к чему все эти подозрения. Если бы такие случаи уже были, тогда еще понятно.

— Война сейчас, и фронт совсем рядом. В такой обстановке подозревать нужно всех, даже самого себя. Чтобы враг не мог использовать в своих целях наши действия… — проговорил унтер.

«Ну, сел на своего конька…» — подумал солдат и, посасывая сигарету, ожидал продолжения. Он мог бы и сам продолжить речь унтера, который не первый раз выступал с подобными заявлениями.

Однако на сей раз унтер не стал до конца декламировать свой текст. Вместо этого он кинул взгляд в сторону и спросил:

— Сопровождать его вы будете?

— Да, господин подпоручик приказал сделать это мне.

Унтер-офицер слегка усмехнулся, но ничего не сказал.

«Чтоб ты издох…» — подумал солдат, глубоко затягиваясь сигаретой. Если б он не был сыт по горло фронтом, то, наверное, охотнее выбрал бы его. Там, по крайней мере, ведется честная драка. А здесь? Два года протянул он на Украине, с него довольно. Отделался ранением в руку и потом попал сюда.

Вышел подпоручик.

Унтер подал команду «Смирно!» и хотел было доложить офицеру, но тот остановил его взмахом руки.

Так они и стояли — не шевелясь, словно статуи. Наконец подпоручик вынул бумагу и протянул ее солдату.

— Вот приказ!

— Есть! — ответил тот, взяв бумагу, и хотел свернуть ее и положить в карман, но офицер остановил его и сказал:

— Прочитайте сначала.

Солдат прочитал приказ с начала и до конца.

— Ясно? — спросил подпоручик.

— Покорнейше докладываю, все ясно!

— В случае побега применять оружие, — сказал офицер, повысив голос, — без предупреждения. Но только не делайте мне раненых.

— Так точно! Раненых не будет…

— Все! — Подпоручик поднял руку к головному убору, отдал честь и удалился.

Солдат сунул приказ в карман, надел шинель, подпоясался ремнем и, взяв винтовку на ремень, обратился к унтер-офицеру:

— Покорнейше докладываю, разрешите выполнять приказ?

— Патроны есть?

— Так точно, есть. Стоя на посту, я получил одну обойму: она в магазине винтовки, один партон в патроннике.

— Выполняйте!

— Идем! — Солдат кивком головы подозвал к себе парнишку.

— До свидания, — попрощался паренек.

Солдат разозлился на него: «Негодяй, еще и прощается…» Слегка подтолкнув паренька, он прикрикнул:

— Ну, пошевеливайся! — А когда они вышли на улицу, добавил: — Ну ты, скотина! Не вздумай бежать! Слышал, что сказал господин офицер?! И зачем ты выбегал из барака, скажи мне, ради бога?

— Я очень хотел есть. После обеда сказали, что в лавке можно купить сушеной репы.

— Стоило… из-за сушеной репы! Ни черта бы с тобой не случилось, если бы ты спокойно сидел на заднице или сказал мне, я бы принес тебе этого дерьма, в крайнем случае дал бы кусок солдатского хлеба, раз уж ты так проголодался.

Паренек ответил не сразу, немного помолчав, он, как бы стесняясь, сказал:

— На черном рынке хлеб очень дорогой. У меня нет столько денег…

Солдат поправил винтовку на ремне и задумался: дал бы он этому парню кусок солдатского хлеба, если бы тот действительно попросил у него? Он представил себе, как тот подходит к нему и просит, ссылаясь на то, что очень голоден. Солдат наклонил немного голову. Целую пайку, пожалуй, не дал бы, за нее можно получить десятку, но кусочек от нее наверняка отломил бы, пусть ест. Точно… В конце концов, не каменное же сердце у человека.

Мальчик торопливо перебирал ногами.

— Не торопись, — бросил ему солдат. — Сейчас поедем на трамвае. На проезд деньги есть?

— У меня было двадцать два пенгё… — Тут голос у мальчика сорвался. Немного помолчав, он добавил: — Господин унтер-офицер сказал, что я арестовал, а арестованному запрещено иметь при себе деньги, и потому я должен отдать ему все, что у меня есть. Он еще не поверил, что у меня всего двадцать два пенгё. Сказал «мало» и сам обшарил все мои карманы…

«Мародер…» Солдата возмутил поступок унтера. «Пешком доведу… — решил он со злостью. — Мог бы оставить, сволочь, пацану тридцать четыре филлера на трамвай, а еще лучше шестьдесят восемь, чтобы не конвойный нес убытки за сопровождение арестованного…» Солдат тешил себя надеждой, что, отправившись в путь пешком, он вернется в казарму только к утру, а вместо него на пост заступит сам господин унтер, если будет у него на то охота, или кто другой, ему наплевать. И все-таки он решил ехать на трамвае: «Быстро сдам пацана, потом заскочу домой, а к утру вернусь в казарму. Стоит рискнуть… А чтобы не заметили сослуживцы, мы сядем на трамвай чуть подальше от казармы…»