Осада и падение Константинополя - [3]

Но что же было сделано в то время, как проходил этот промежуток в пять месяцев? Ибо вслед за ним настанет и тот, следующий страшный день,-и с воплями о нем будет рассказано. Итак, послал царь некоторых из своих архонтов на острова и в другие христианские области закупать хлеб и всевозможные плоды и иные припасы, так как весной ожидали прибытия тирана. И скопилось четыре огромных корабля со всем необходимым на острове Хиосе: с хлебом, вином, маслом, сушеной винной ягодой, сладкими рожками, ячменем и всяким другим видом плодов. Ожидали еще один грузовой корабль из Пелопоннеса. И, когда дождались, пять кораблей с рослыми и мужественными моряками, -а я бы сказал: и с многочисленными, и хорошо вооруженными, - спустя немало поплыли в Константинополь. И были все острова в беспокойстве и печали по поводу города. И одни люди думали, что город будет завоеван и взят варварами; другие же полагали, что, как отец и дед Магомет, желавшие взять его, оказались впустую трудившимися, так и он сам пойдет, вероятно, по той же самой протоптанной дороге.

Глава 37.

Итак, когда прошел месяц январь и начался февраль, приказал Магомет перевезти бомбарду к Константинополю: и запрягли тридцать упряжек, и тащили ее позади себя 60 быков; я сказал бы: быки быков. А с боков бомбарды - по 200 мужчин с каждой стороны, чтобы тянули и уравновешивали ее, чтоб не упала в пути. А впереди упряжек - 50 плотников, чтобы готовили деревянные мосты для уравнивания дороги, и с ними 200 рабочих. И так прошел февраль и март до того, как оказалась она в месте, расположенном от города в 5 милях. Ибо незадолго до этого времени в укрепления Понта, т. е. Месемврию, Ахелоон, Вилон и остальные, был послан с войском Караджа-бек и присоединил их. Подобным же образом, взяв штурмом и расположенные у Селимврии башни святого Стефана, всех, кто был внутри их, перебил. Остальные же учинили поклонение, как и крепость Эпиваты. Итак, которые сдались, спаслись нетронутыми; те же, которые оборонялись, были обезглавлены. Селимврия же мужественно оборонялась до взятия столицы. Итак, когда бомбарда была привезена на место, куда было приказано, а Караджа-беку дано было приказание охранять ее, он поспешил с войсками, с одной стороны, опустошить окрестности города, а с другой, не дать ромеям возможности выйти из ворот города. А были там и в течение всей зимы расположены на зимних квартирах три отряда из Мизии и Пафлагонии для несения стражи, чтобы не вышли ромеи и не сделали набега на турок. Итак, вторжение было великое, и ромеи не могли выйти. Но в то же время с моря, на биремах и триремах, они опустошали расположенные по морскому берегу до Кизика турецкие местности и многих взяли в плен: и одних убили, других же, приведя в Константинополь, продали...

... Тиран от начала месяца марта во все области послал вестников и глашатаев, приказывая всем вступать в войско, снаряженное против города. И вот люди, которые были записаны на военную службу, сталистекаться. О незаписанных же, исчисляемых десятками тысяч, кто расскажет? Ибо бежал всякий и каждый, кто слышал что против города: лишь не бежали малые дети, которые еще не могли ходить, так и старики, которые уже не могли бежать. Граждане же молили бога, чтобы не пришел тиран во святую седмицу, потому что слышали, что тиран - на колеснице и уже идет. Итак, в пятницу недели обновления Навуходоносор у ворот Иерусалима. И раскинул он свои палатки против ворот Харса, позади холма. И все воинство его - от Ксилопорты, лежащей близ дворца, до Золотых ворот, что к югу: и опять от Ксилопорты до Космидия и от юга-на равнину, которую опоясывали вокруг виноградники: и были эти виноградники еще раньше опустошены Караджой. И осадил Магомет город в апреле, в шестой день, в пятницу после Пасхи. Граждане же города от того дня, в который как бы произошло в Великой церкви церковное воссоединение, убегали от нее, как от иудейской синагоги: и не было в ней ни приношения, ни всесожжения, ни фимиама. Если какой из иереев случайно совершал в ней богу в выдающийся день литургию, то молящиеся стояли в ней до момента приношения святых даров, и тогда все выходили: как женщины, так и мужчины; как монахи, так и монахини. Что надлежит сказать по поводу этого? Храм этот они считали капищем, а жертву - приносимой Аполлону. Об этом и Исайя говорит, как бы из уст бога: "Вот я переселю народ этот; непременно переселю их; и погублю мудрость мудрых их и разум разумных развею. Горе скрытно устрояющим совещания, - совещания не по господу! Устрояющие втайне совещания, думают, что будут во мраке дела их, и говорят: "Кто нас видел? Кто узнает о нас или то, что мы делаем?" По этой причине говорит господь следующее: "Горе вам, дети мои - отступники: вы сделали совещание не по мне и договорились не по духу моему, но чтобы приложить прегрешения к прегрешениям". Геннадий же не переставал каждый день поучать к писать против униатов и сплетал силлогизмы и ответы против мудрейшего и блаженного Фомы Аквината и его сочинений и против господина Димитрия Кидония, объявляя их еретиками; помощником и сообщником имел он из царского совета первого советника, великого дуку, - того самого, который, когда ромеи увидели бесчисленное турецкое войско, осмелился сказать против латинян, а скорее - против города: "лучше видеть царствующей среди города турецкую чалму, чем латинскую тиару", - ибо жители города, отчаявшись, говорили: "О, если бы отдан был город в руки латинян, именующих Христа и богородицу, и если бы не были мы ввергнуты в лапы нечестивых!" Тогда и он произнес это. Но относительно его еще Исайя сказал, как и Езекия: "Выслушай слово господа Саваофа: "Вот придут дни, - и возьмут все в доме твоем. И все, что собрали отцы твои до дня сего, пойдет в Вавилон, чтобы ничего не было оставлено тебе. И из детей твоих, происходящих от тебя, которых ты родишь, возьмут и сделают их евнухами в доме царя вавилонского"".