Оружие Юга - [241]

Рекс Ван Лью напрягся, как собака, подбирающаяся к птице.

— Почему-то было немало разговоров о XX веке в течение всего обсуждения этого законопроекта, сэр. Зачем беспокоиться и так много говорить об этом теперь, когда до этой даты все-таки больше тридцати лет?

— Любой добросовестный законодатель, естественно, беспокоится за будущее своей страны, мистер Ван Лью, и когда говоря о XX веке — это просто удобный способ обозначить курс по отношению к этому будущему.

Это был, конечно, уклончивый ответ. Двадцатый и двадцать первый века маячили в дискуссии потому, что сенаторы и конгрессмены могли реально судить об этих временах, а не просто думать о них. Но это была история, которая не должна была появляться в газетах.

Ван Лью, как умный и проницательный человек, видел, что Ли был недостаточно откровенен. Он снова поднял руку, но Ли сделал вид, что не заметил этого. Он дал слово Вирджилу Квинси, который спросил: — Что вы будете делать с теми хозяевами негров, которые откажутся принимать оплату по частям, так чтобы их рабы могли начать работать на себя для полного выкупа?

— Конгресс принял этот законопроект, я подпишу его, и он вступит в силу, — сказал Ли. — Я мог бы добавить, что большинство наших граждан, зная мои взгляды по этому вопросу, решили все же наделить меня президентской властью. Я истолковываю это так, что они будут соблюдать закон.

— Не кажется ли вам, что за вас голосовали как за знаменитую личность, а не за ваши взгляды о рабстве? — спросил Квинси.

— Моя личность и мои взгляды на рабство неразделимы, — ответил Ли. — На этом, господа, я боюсь, нам придется и закончить.

Он направился в президентский особняк.

— А что вы можете сказать о Конституции, президент Ли? — кто-то крикнул ему вслед. К тому времени Ли уже закрыл дверь. Он мог притвориться, что не расслышал вопроса, и он это сделал.

Он ощутил краткое чувство стыда при использовании этого обычного трюка политиков, но подавил его. Простая истина заключалась в том, что его законопроект нарушает дух Конституции Конфедерации. Противники закона просто ревели об этом в течение нескольких месяцев. Но он не хотел публично признавать, что они были правы. Перед тем, как он вступил в должность, он надеялся обойти в Конгрессе вопрос о создании Верховного суда в течение срока его полномочий. Теперь же он спрашивал себя, было ли это хорошей идеей. Судьи, вероятно, отменили бы закон или его важные разделы, если бы он предстал перед ними. Их не заботило хорошее ли это законодательство и насколько гладко оно будет работать.

Еще одна политическая хитрость, подумал он, и его рот скривился от отвращения. Но ненавидя саму эту идею, он сам теперь был политиком, маневрируя против своих врагов в Конгрессе, как в свое время против армии Союза. Обман и обход тоже были стратегией; так и сейчас нет причин, чтобы не использовать их.

Его прислуга Джулия зашла в приемную с веником и тряпкой в ​​руках. Она, должно быть, слышала его разговор с журналистами: когда она увидела Ли, то сделала ему реверанс, элегантный, не хуже любого другого, который он когда-либо получал от знатной белой леди. Не говоря ни слова, она повернулась и начала сметать пыль с безделушек на столе. Таким образом, она не видела глубокого поклона Ли в ответ.

Большинство из почти четырех миллионов негров в Конфедерации оставались рабами и будут ими еще в течение многих лет. Но Ли пытался заглянуть в туманную перспективу, чтобы увидеть, как его страна будет меняться все больше и больше, а негры обретут свободу. Он был, в сущности, глубоко консервативным человеком. Основной причиной, по которой он поддержал неспешное начало освобождения негров, была надежда, что именно постепенные изменения приведут к меньшим встряскам и периодическим взрывам ненависти. Он стремился к тому, чтобы чернокожие, когда станут свободными, ощущали себя такими же хорошими южанами, как и все другие.

Простая фраза «хорошими южанами, как и все другие» на деле означала, что в ближайшие годы многое должно быть пересмотрено. Могут ли свободные негры вступать в армию? Как бы это, интересно, выглядело: черные лица в федеральной серой форме? В 1864 году такая возможность рассматривалась, как акт отчаяния, и ее удалось избежать, победив при помощи нового оружия. Теперь же ему придется рассматривать этот вопрос вновь и вполне серьезно.

Разрешено ли будет свободным афроамериканцам давать показания против белых в суде? В связи с этим, когда они смогут получить право голоса? Забегая вперед, он подозревал, что эти вещи, немыслимые сейчас, вполне могут стать обычными с течением времени. Он задавался вопросом, сколько конгрессменов и сенаторов, поддерживающих его, могли задуматься о том, что им или их преемникам когда-нибудь придется беспокоиться о черных избирателях. Немногие, он был уверен: большинство думали, что они дали неграм всего лишь немного свободы.

— Но нет такого понятия «немного свободный», как и «немного беременная», — размышлял Ли. — После ощущения запаха свободы человек будет стремиться обладать всей ее полнотой.

— Вы несомненно правы, Масса Роберт, — сказала Джулия. Он слегка вздрогнул; он даже не заметил, что говорит вслух.