Оружие возмездия - [90]

Заканчивался ритуал пафосно: майор, крепко вцепившись в билет, интересовался, каковы планы товарища сержанта на гражданскую жизнь. Выслушав ответ, глубокомысленно кивал, пожимал сержанту руку и осчастливливал его «военником» с отметкой об увольнении в запас.

Олеги сказали, что продолжат учебу.

– А я буду работать в газете.

– Ну, это после института, – подсказал мне Сиротин.

– Я печатался и до института.

Сиротин захлопал глазенками. Мало кто из офицеров понимал, как это можно – работать в газете, не имея образования. Им-то погоны дали после училища, а я чем лучше? Начальник штаба, с которым я однажды разоткровенничался, посоветовал мне врать, да не завираться.

Зато мне верил Минотавр. Такой страшный, такой могучий, бешеный и… Такой по-детски беззащитный. Он верил.

Если я о чем и жалел, пожимая вялую руку Сиротина, так о том, что это не крепкая лапа Минотавра. Которого мне не увидеть больше никогда.

Выйдя из кабинета, я сунул «военник» в карман и направился вдаль по коридору.

– Ждем внизу! – сказал Большой.

Я, не оборачиваясь, кивнул и достал нож. Подошел к двери пятой комнаты. Присмотрелся. И нацарапал косой крестик точно на том месте, где он раньше был.

Не я его тут первым вырезал – не мне и закрашивать.

Мы с Олегами вышли из штаба, и я прямо у дверей рванул с шеи форменный галстук.

Армия кончилась.

* * *

Примерно за месяц до увольнения в запас я встретил у вещевых складов подполковника Миронова. Командир пушечного дивизиона, способного пару раз стрельнуть и уйти с огневой раньше, чем первый его снаряд поразит цель в пятидесяти километрах впереди – нес под мышкой газетный сверток, из которого торчали новенькие половые щетки. Миронов посмотрел на меня и вдруг сказал печально:

– Знаешь, парень, вот я целый подполковник, комдив и все такое. Но если бы мне двадцать лет назад объяснили, что я стану ходить со щетками и буду ответственным за туалет… Я бы сказал – ну его на хер, ребята!

Он знал, что мне на дембель уже скоро. А ему – нет.

Кажется, он мне завидовал.

А собственно, почему бы не сказать это сейчас? Да, прошло еще почти двадцать лет. Но такие слова никогда не вредно произнести вслух. Хотя бы как эпитафию нашей ББМ. И всем несчастным Вооруженным Силам СССР. И я скажу:

– Ну его на хер, ребята!

23 февраля 2007 года

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

– Шагом марш, – вяло скомандовал капитан.

Призывники так же вяло, не в ногу, пошли. Уже по-солдатски похожие в своих телогрейках, вязаных шапках и стоптанных зимних сапогах – так модно было «забриваться» из Москвы, – они старались выглядеть бодрыми и независимыми.

Я шел правее колонны, чуть сзади, в распахнутой куртке, пьяный и злой. Беспрестанно матерясь, без особой цели, просто выплевывая ругательства сквозь зубы.

Капитан старался не глядеть в мою сторону. Поставить меня в строй он даже не пытался.

Я был единственным на свете человеком, которому предстояло, по какой-то невероятной причине, еще раз отслужить в армии.

МУЖСКОЙ КОШМАР

что он, откуда, куда он ведет

Этот сон встречается во множестве вариаций. Есть только два общих правила. Во-первых, он тягостен. И во-вторых, хотя бы раз он посетит каждого, кто служил в армии и способен видеть (точнее, запоминать) сны.

* * *

Феноменом кошмара «снова в армию забрали» я заинтересовался в начале 1990-х, когда узнал, что это не моя личная проблема, а широко распространенное явление. Начал опрашивать людей, консультировался с психологами – результатом стала большая статья, датированная 95-м годом, которую в журнале «Men's Health» обозвали «Кошмар цвета хаки». С тех пор многое переменилось в моей жизни и моих снах.

Та статья утеряна, но основные тезисы я помню, они справедливы и для этого текста. И по-прежнему справедлив основной принцип дешифровки сновидений: «что ты чувствовал там, и как те ощущения соотносятся с реалиями твоей жизни?»

Об этом я и просил рассказать своих респондентов. Огрубляя и округляя, картину я получил однозначную. Все опрошенные утверждали: во сне их угнетала дикая, чудовищная несправедливость происходящего.

На вопрос: «А что тогда происходило в твоей жизни?» ответы были разные, от «ничего особенного» до «полная задница». Если отношения с респондентом допускали откровенный разговор, то вскоре выяснялось, что «ничего особенного» на поверку тоже задница, просто не самая уродливая. Или еще не усевшаяся человеку на лицо.

В общем, подтверждалась старая истина: во сне твое бессознательное сообщает, что оно думает о твоей жизненной ситуации.

Почему бессознательное выбирает именно такую систему образов, понятно. Для большинства граждан «действительная срочная служба в Вооруженных Силах СССР» оказывалась, как ни крути, опытом тягостным. Сравнимым, по моему личному определению, с «отсидеть два года по ложному обвинению».

Ни степень раскованности мышления, ни уровень культуры не влияют на глубинную, «нутряную» оценку службы. Кошмар «снова в армию забрали» равно привычен для сельского и городского жителя, работника и босса, интеллектуала и недалекого.

Резонен вопрос: какие сны видит человек, ушедший в армию охотно и сохранивший о службе только светлые воспоминания. Резонен, но ошибочен, потому что и «охотно», и «воспоминания» – термины, которые для бессознательного не значат ничего. Ты мог хотеть уйти в армию по сотне замечательных причин. И запомнить только хорошее, а дурное вытеснить – как вытесняет каждый индивидуум, близкий к клинической норме. Но об истинных причинах и истинных воспоминаниях расскажет только настоящий ты, просыпающийся во сне. Тот, который всё знает и всё помнит.