Оружие возмездия - [60]

Олег выбросил давно потухшую сигарету и снова подставил лицо ласковому солнышку.

Успокойся, парень. Твоя беда в неумении жить для себя, ради себя одного. Вспомни, отчего месяц назад ты пошел вразнос. Пока оставался призрак любви, был и инстинкт самосохранения. А когда ты эту любовь в себе задавил – внутри осталась лишь накопившаяся злоба и желание наплевать всем в глаза. И сегодняшняя твоя гармошка, шесть строгих выговоров, одиннадцать суток ареста (ерунда, сам знаешь, как забита гарнизонная «губа») – это исключительно от злости. Не надо злиться. Ты держись. Хотя бы за призрачную свою любовь. А чем все кончится – совершенно не важно. Ты с каждым днем здесь взрослеешь, и там, за забором, может статься, для тебя окажется ценным что-то совершенно новое. Некоторое время ты будешь просто сильно пьян от свободы. А дальше все образуется.

Только держись.

* * *

– Олег! – позвал из башни Тхя.

– У? – вопрошающе произнес Олег.

– Сделай чего-нибудь, а то я сейчас засну. Тоска сизая.

– Это, наверное, сало так на тебя действует.

– Ну хоть поговори со мной. А лучше сыграй. От твоей гармошки мертвый проснется.

– Все претензии к Шнейдеру, гармошка вообще-то его, – сказал Олег, забираясь в машину. Он захлопнул кормовой люк, сел в кресло и сложил руки на груди. Солнце пригревало через открытый верхний люк, было уютно и спокойно. Наконец-то.

– Ужасный инструмент эта гармошка, – сказал Тхя. – Ну, сбацай! Я тут спляшу. Сидя. Вставать лень. Ой, мама, засыпаю… Хрррррр… Спасите, разбудите!

– Прости, играть совсем не хочется, – Олег спрятал лицо в поднятый воротник. – Наверное пулеметчик Ганс ушел на базу. Получит там пару новых дисков и прокрутит их личному составу к вечеру поближе.

– Ты только поаккуратнее с новыми дисками, – попросил Тхя. – Хотя бы меня предупреждай, когда тебе опять в голову вступит. Чтобы я знал, когда надо от Минотавра прятаться.

Тхя был старшиной дивизиона и на днях получил за олеговы художества по первое число.

– И на дереве не сиди, пожалуйста. А то все тебе завидуют, потому что у самих кишка тонка – и стучат, будто в третьем дивизионе бардак.

– Ладно, я больше не буду. А как насчет забить трубу в офицерской палатке?..

– Тут Вдовина не переплюнуть. У него теперь навечно первое место и большая дерьмовая медаль.

– Это, Вов, вопрос культуры, – сказал Олег. – Вдовин просто левый экстремист. Он совершает террористический акт – без сомнения, яркий – и на месяц утихомиривается. А я осуществляю грамотное, научно спланированное давление на психику начальства. И буду давить, пока они у меня не станут похожи на людей. Вдовин так не может. Нагадить Минотавру под дверь палатки и убежать – это, конечно, подвиг, но, прямо скажем, не Геракла.

– Скорее даже наоборот! – Тхя рассмеялся. – Собственно, вышло бы совсем не смешно, если бы Вдовина через две минуты не спалили. Подумаешь, куча. Мало ли, чья…

– Слушай, Вов! – воскликнул Олег. – Как же мы раньше не догадались? Вдовин-то у нас – самурай! Он камикадзе!

– То есть? – не понял Тхя. – Я думал, он обычный засранец.

– Это же был его пост! – крикнул из носового отсека Зозуля. – Он у соседней палатки стоял! Поэтому и попался сразу!

– Секундочку! Разве не у оружейной комнаты?

– Нет! Ты просто забыл! Мы с ним дневалили у крайней палатки! Я как раз пришел Вдовина менять, а его уже повязали!

– Точно камикадзе, – мрачно заключил Тхя. – А я все понять не мог, отчего мне кажется, что я ему тогда мало вломил! Ясно мне все теперь, ясненько… Похождения бравого солдата Вдовина во время полевых учений…

– А а у тебя в инфизкульте литературу преподавали? – вдруг спросил Олег.

– Не надо подначек, – заявил Тхя. – Я безо всякой литературы «Швейка» читал, когда ты еще – «Винни-Пуха».

– Я «Винни-Пуха» по сей день перечитываю, – неосторожно признался Олег.

– М-да? … Ну, главное, не расстраивайся, – сказал Тхя. – Говорят, у нас в госпитале очень хороший психиатр. Вот приедем в Белую, я Минотавру доложу, что ты впадаешь в детство, и тобой сразу займутся. Минотавр рад будет до полных штанов. Ты же для него что Бермудский треугольник – загадка природы.

– Сразу не займутся, – встрял Зозуля. – Сначала надо с Токаревым, Аксеновым и Кириенко разобраться, а это до следующего приказа пахать.

– И то верно, – согласился Тхя. – Не быть тебе, Олег, первым в очереди. Ты, пожалуй, недостаточно буйный! А что, мужики, как по-вашему, отчего в ББМ столько психов? У ракетчиков сплошные узбеки, у десантников два самоубийства от несчастной любви, а в нашей бригаде целых трое сумасшедших, причем все ярко выраженные?

– Они сначала послужили, а потом уже ярко выразились, – напомнил Зозуля. – Токарев почти до дембеля дотянул прежде, чем начал за людьми с лопатой гоняться. Это Акс с Кирюхой – Олежкиного призыва. И то уже скоро деды…

– Я раньше думал, – сказал Олег, – что если где-то и сходить с ума, так в ББМ. Но потом я увидел прицепную артиллерию и переменил свое мнение. А потом я увидел пехоту… И понял, что мы служим в весьма комфортных для психики условиях. Мне кажется, Вова, если в ББМ много сумасшедших, это только потому, что в ББМ много сумасшедших. Просто так совпало. Их даже больше, чем заметно на первый взгляд. Уж на что я Саню Вдовина люблю…