Оружие, которое себя исчерпало - [30]

Помню, как после одного отказа меня с пристрастием допрашивали в „органах“: кто виноват? Я спокойно отвечаю:

— Никто. Или считайте, что я. Только это не тот случай, когда надо искать виноватых. Вот если из раза в раз тютелька в тютельку — тогда другое дело…

— Как вас понимать? — спрашивают.

И тогда я выдаю залп „тяжёлой артиллерии“:

— Как считает товарищ Сахаров, неудач может быть до тридцати процентов, — эти слова я в самом деле слышал от А.Д. — Значит, вы в поиске, не боитесь смелых решений, а иначе — перестраховка, очковтирательство, нет движения вперёд…

Касаясь этой темы, должен признать и другое: частота и общее количество испытаний не всегда диктовались соображениями научного плана и пожеланиями со стороны конструкторов. Большое значение имел соревновательный момент: внутренний — во взаимоотношениях Арзамаса-16 и Челябинска-70 , и внешний — по отношению к американцам. При этом всегда во внутренней пропаганде преувеличивались достижения американского конкурента. Военные, ссылаясь на якобы достоверные данные, выдвигали новую задачу, которая поначалу казалась невыполнимой, затем, как ни странно, всё же находила решение. Но были и свои издержки от такого рода „заимствований“. Характерный пример — эпопея с нейтронной бомбой (об этом рассказ впереди) .

Атомная бомба обладает многими факторами поражения: ударная волна (механическое действие) , свет (пожары) , проникающее излучение в виде нейтронов и гамма-лучей, радиоактивность. В той или иной степени, весьма ограниченно, ими можно управлять, усиливая какие-то из них, как правило, в ущерб другим.

Очень давно, например, речь шла о кобальтовой бомбе, с резко выраженной радиоактивностью (бомба окружается оболочкой из кобальта, который, подхватывая нейтроны взрыва, образует радиоактивный кобальт-60 с периодом полураспада пять лет) .

И я до сих пор не могу до конца разобраться, чего больше было в ажиотаже, поднятом вокруг нейтронной бомбы сначала американской стороной, а затем подхваченном советской печатью, — наивности, рекламы или умело поданной дезинформации.

Ещё один вопрос я должен упомянуть, поскольку он постоянно возникает. Речь идёт о ядерном терроризме. При этом почему-то всегда вспоминают „чемодан“, то есть переносимый вариант атомного оружия. Дискуссия, в своё время поднятая экологом Алексеем Яблоковым и бывшим секретарём Совета безопасности России генералом Лебедем, имела широкий резонанс. Дело в том, что эти в своё время приближённые к власти люди весьма осведомлены. Мне трудно поверить, что они просто-напросто стремились привлечь к себе внимание, выступая с заявлениями сенсационного характера. К примеру, А.И. Лебедь оперировал конкретными цифровыми данными, что может свидетельствовать о тщательном изучении вопроса, когда у него были для этого соответствующие властные полномочия. Он, в частности, сообщал о наличии 132 устройств подобного типа, уточняя при этом, что установлено местонахождение (принадлежность) лишь 48 „изделий“.

Разумеется, подобного рода факты и утверждения не могут не беспокоить. Мне и самому приходилось выступать с разъяснениями по этому поводу на телевидении. Я отвечал примерно так: если не считаться с затратами и не предъявлять требований к мощности, то техническая возможность создать такое устройство существует — равно как и возможность обеспечить при этом радиационную безопасность обладателя такого „изделия“.

Что же касается реального положения вещей, каких-то дополнительных возможностей распространения ядерного оружия, то об этом мне ничего не известно.

* * *

Оглядываясь назад, на свою прошлую деятельность, постоянно испытываешь противоречивые чувства — гордость и тревогу. Я помню, какая радость приходит после удачного испытания. Ты искренне гордишься причастностью к великому делу своей страны и народа. Ты думаешь — могуч человек, если сумел обуздать сокрушительную ядерную стихию и всё живое тебе подвластно. Потом мысль скачет: а зачем? Не жалко своих и чужих детей, внуков? Им-то нужно твоё наследство?

На вершине вооруженческой программы, в пылу конкуренции с иноземцем, мы накопили 40 тысяч зарядов, которые, если их взорвать, не важно где и когда, приведут к тому, что человек (и муравей также) задохнется от пыли, сгорит, замёрзнет, непременно получит свою смертельную дозу радиации.

Постепенно приходит отрезвление: сегодня говорят „только“ о тысячах зарядов. И опять ускользает из памяти трагический опыт Хиросимы и Нагасаки…

Освоение ядерной энергии — величайшее достижение человеческого разума. Открытие состоялось, оно не может исчезнуть. Весь вопрос, по какому руслу пойдёт развитие. При разоружении, а оно неизбежно, это понимают сейчас все, высвобождается большое количество рафинированных ядерных материалов — военного плутония, высокообогащённого урана, сравнимых по себестоимости с золотом. Лежат на складах сотни тысяч тонн природного и отвального урана, которые по энергетической потенции, если ею умело воспользоваться, образуют сырьевой энергетический базис АЭС на тысячелетия. В мирном, а не военном использовании атомной энергии должен быть заключён ответ на материальные затраты, которые понесла страна, создавая ядерный арсенал.