Оружейник - [16]

— Остановил войну…

Буше вытащил небольшой черный футляр, достал из него серую фланелевую тряпицу и, сняв очки, принялся их протирать — аккуратными круговыми движениями, став похожим на бармена с пивной кружкой.

— Последние годы в нашей прекрасной стране набирает силу движение "Накануне". Доводилось их слышать? — я отрицательно качнул головой. — Ну, не много потеряли. Политическая платформа у них совершенно дурацкая, набор трескучих лозунгов слева и справа, что-то из Муссолини, что-то из Троцкого, что-то из де ля Рока, как ни странно это прозвучит. Но основная и самая популярная их идея: проклятые генераторы Теслы спасли бошей от поражения. После Ипра, Верденской мясорубки, Арраса… меня мало чем уже можно удивить, Мартин, однако количество людей, готовых поверить в эту чушь — удивляет… и пугает. Я-то помню свои ощущения в день, когда объявили о перемирии. Обычный серый день сразу же обрел краски, звуки… глубину и смысл. Это было настоящее чудо: осознать, что завтра, через неделю, через год ты будешь жить, просто жить, не боясь умереть в любой миг. Как можно забыть такое, Мартин?

Я пожал плечами.

— Довольно просто. Человеческая память вообще загадочная штука. Люди со временем забывают, как сидели в окопной грязи, ожидая смерти. Они помнят, что были молодые, здоровые, от одной мысли о женщине член стоял как телеграфный столб, настоящие бравые воины! Конечно же, в следующем наступлении они бы порвали бошей в клочья и лишь мистер Тесла со своими генераторами не дал этому случиться.

— Мистер Тесла действительно создал потрясающее оборонительное оружие. Полный триумф брони над снарядом. — Буше чуть наклонился вперед, понизив тон. — Даже слишком полный. Генераторы Теслы спасли германскую империю от наступления Антанты, но её распад был ускорен ими же. Именно благодаря генераторам восставшие в Эльзасе отгородились от бошей так же, как и от нас. Благодаря творению мистера Теслы баварские красные остановили фрайкор, венгры — румын, а поляки — орды Тухачевского. Нынешнее лоскутное одеяло Европы на месте старых добрых империй, это тоже плоды работы генераторов Теслы.

— Передергиваете, Буше, — возразил я. — Ваши старые добрые империи рухнули вполне самостоятельно. «Под тяжестью собственных преступлений», как было принято говорить у нас в Совдепии. В России, как вы помните, революция случилась без всяких генераторов и даже их появление не очень-то помогло белым. Разве что затянуло крымскую агонию. Вот ваша страна удержалась… пока.

— Именно, Мартин! — Буше взмахнул очками. — «Пока», это ключевое слово. Тогда, в девятнадцатом и двадцатом… увы, мало кто понимает, что «чудо в Мурмелоне» сродни чуду на Марне или на Висле. Но вы-то понимаете — этот пожар не из тех, что легко затушить. Он, как торфяник, может годами тлеть и затем полыхнуть…

— Liberte, egalite, fraternite. Жорж, я не сомневаюсь, что крах капитализма и мировая революция неизбежны, — усмехнулся я. — В этом вопросе у нас расхождений не будет. Но я по-прежнему не очень понимаю, зачем французским… товарищам посылать ручные пулеметы испанским партизанам?

— Раскол на левых и правых, это лишь одна из наших язв.

Кажется, Буше прорвало и понесло. По крайней мере, я не мог придумать рациональной причины для этой то ли исповеди, то ли памфлета. Возможно, ему и впрямь просто хотелось выговориться… не излить душу, нет, а просто поделиться ощущением надвигающегося кошмара, который видит лишь он, а всем остальным — наплевать.

— Мы — молодая нация, Мартин, как ни странно это прозвучит. До Бонапарта мало кто мог назвать себя именно французом. Обыватель из Амьена скорее назвал бы себя пикардийцем, а его собрат из Дижона не на шутку бы оскорбился, сочти его кем-то кроме бургундца. Все они собрались, кто добром, кто пинками, в одно большое стадо, потому что вместе было проще спасаться от волков. Но сейчас каждый поросенок может построить себе надежный каменный дом. А раз так — зачем платить налоги какому-то далекому и непонятному "центральному правительству"? Что мы получаем взамен? Сейчас, когда энергия приходит в любой дом с неба и платить за неё все равно приходиться Лиге Наций. Пока мы держимся, но если лодку начнут раскачивать слишком уж многие… причем не только свои, но и соседи, ближние и дальние…

Жорж замолчал, тяжело дыша, словно затащил мешок угля на верхний этаж. Кажется… я начинал понимать, куда и к чему он клонит. Выглядело это… мерзко, как обычно, когда хоть каким-то краем касаешься политики.

— Великая война стоила нам слишком дорого. Погибли не просто многие — пали лучшие сыны Франции, цвет нации. Те, которые могли бы удержать остальных и повести за собой.

Голос Буше дрожал и я не стал перебивать его фразой, что многих из тех, кто смогли бы повести народ Франции, посекли пулеметными очередями вовсе не боши, а такие же французы, как и они — в августе двадцатого, у стен форта Вальерьен. Вполне возможно, что Буше там был, за одним из тех пулеметов. Или хотя бы подавал патронные кассеты.

— Нам нужно время, чтобы новое поколение истинных патриотов окрепло и встало на ноги. Хвала небесам, — Жорж воздел руки к потолку, — борцам за народное счастье, даже нашим собственным, не так уж важно, где бороться. Раз испанцы первыми взялись за серпы и молоты, давайте помогать им. Ведь даже сам товарищ Троцкий объявил с трибуны Коминтерна, — Буше зажмурился, припоминая цитату: "