Орудия войны - [41]
— Вы все, — обратилась к ним Вера, — служили в так называемой Красной армии и воевали против русского народа. В ужасающих преступлениях, совершенных большевиками и поставивших страну на край гибели, виноваты те, кто командовал вами, и каждый из вас лично. Вы не заслуживаете ничего, кроме каторги до самой смерти. И все же Новый порядок проявляет к вам снисхождение, так как вы совсем молоды и многие из вас не ведали, что творят.
В устремленных на Веру взглядах исподлобья смешивались враждебность, озлобленность, недоверие, отчаяние и надежда. Пока она не могла разделить, что от кого исходит.
— Те из вас, кто готов раскаяться, могут попасть в закрытые исправительные учреждения ОГП. Там вы проведете три года в труде, учебе и молитве. От вас потребуется полное послушание. Малейшие проступки сурово наказываются. За повторный проступок вас вернут сюда, да не в этот барак, а в общий. Только те, кто проявит усердие и стремление к исправлению, через три года смогут вернуться в общество. Но голодать и мерзнуть вы не будете. Так что подумайте хорошенько, готовы ли вы. Кто не хочет, тот останется здесь. Силком никого не потащим.
Парни зашевелились, стали переглядываться, кто-то даже пытался шептаться с соседями.
— Тихо, ироды! — прикрикнул начальник лагеря.
— Да что вы уши поразвесили, братва! — закричал мальчик из среднего ряда. Отчаянный, видать. Двух передних зубов у него недоставало. — Лучше уж тут подохнуть вместе с товарищами, чем заделаться болванчиком пустоглазым у этой ведьмы!
Начальник лагеря сделал жест охране, чтоб нахала вывели.
— Да пусть болтает на здоровье, — остановила его Вера. — Мест мало в воспитательных учреждениях, и каждое дорого обходится казне. Чем больше дурачков его послушает сейчас, тем больше средств мы сбережем для тех, кто еще способен одуматься.
Шустрый мальчик осекся, да и прочие притихли. Вера снова повысила голос:
— Сейчас мы проверим, кто из вас способен покаяться. Молитесь, будто от этого зависит ваша жизнь. Потому что так оно и есть. Начинайте, батюшка. А вы, — обратилась она к начальнику лагеря, — дайте мне бумагу и карандаш.
Приглашенный дьячок шагнул вперед и раскрыл псалтырь.
— Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззакония мои…
Вера пристально наблюдала за молящимися, вглядываясь в каждого поочередно — слева направо, от первого ряда к последнему.
— Тебе единому согрешил и лукавое пред Тобою сотворил, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем. Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя…
Некоторые мальчики истово крестились, повторяли шепотом слова, один-два даже пустили слезу. Другие скучали, искали, за что бы зацепиться взглядом, некоторые откровенно глазели на Веру. Третьи замерли в оцепенении. Это все ничего не значило. Среди детей встречаются превосходные притворщики, а подлинное чувство не всегда видно со стороны.
Собрав воедино весь свой дар, Вера каждому из сотни на миг заглядывала в душу. Разумеется, глубокой сонастройки так было не достичь, но чтоб уловить преобладающее в настоящий момент чувство, ее и не требуется. Скука… раздражение… безразличие… печаль… страх… злоба… сожаление.
Тех, кто проявлял хотя бы какую-то восприимчивость к покаянной молитве, Вера вносила в список, отмечая ряд и номер. В глубине души она не была уверена, считывает она чувства других людей на самом деле или лишь внушает себе это. За последние месяцы она достаточно повидала тех, кто провозглашал себя гипнотизерами, однако никакой даже самой простой проверки их методы не выдерживали. Но практика показала, что почти все воспитанники, которых отбирала Вера, проходят испытательный срок, в то время как среди выбранных другими сотрудниками, даже профессиональными педагогами, отсеиваются в первый месяц от четверти до трети.
Уже на середине второго ряда Вера ощутила тошноту и головокружение. Перед глазами возникло цветное марево. Такой интенсивный гипноз давался ей непросто. Кажется, кровь носом сейчас пойдет… нет, обошлось на этот раз.
Когда покаянный чин окончился, Вера показала тех, кого отметила. Охранники развели агнцев и козлищ по разным помещениям. К изумлению Веры, наглый беззубый мальчик попал в число избранных. В нем она увидела нечто вроде сияния. Возможно, у него был слабый и неразвитый месмерический дар.
— Насчет этого, который агитацию тут разводил, вы уверены, Вера Александровна? — спросил начальник лагеря. — Он в свои шестнадцать лет уже командовал полком. Народу положили — страсть…
— Тем не менее он способен покаяться. Как знать, может, вырастет и станет вспоминать о своей ужасной юности с содроганием. Мол, снились люди, убитые мной в детстве.
— Скажите, а что с ними будет после этого… воспитания? — осторожно спросил начальник лагеря. — Они не превратятся в… не вполне людей?
Вера внимательно глянула на седоусого капитана. Он понимал, что этот вопрос может рассердить ее, но все равно спросил. Он искренне переживал за судьбу своих подопечных. Надо будет поставить вопрос о его производстве в следующий чин.
— Нет, что вы, — мягко ответила Вера. — Для воспитания трудных подростков разработана особая методика. Совсем не такая суровая, как для закоренелых преступников. Они будут знать грамоту и счет. После выпуска смогут работать даже со средней сложности механизмами, либо в строительстве и тому подобном. Им не возбраняется вступать в брак — после двух войн и такие женихи будут нарасхват. Они будут чуть спокойнее и медлительнее, чем люди в среднем. Академиками или, допустим, писателями им уже не бывать. Но все лучше, чем лечь в сырую землю.
Осень 1918 года. Старший следователь ПетроЧК Александра Гинзбург назначена комиссаром в неблагонадёжный полк, который уже потерял двух чекистов. Сможет ли Саша завоевать авторитет у солдат и удержать командира под контролем? Особенно теперь, когда Белое движение объединено и может победить. И революционеры, и приверженцы традиции готовы убивать и идти на смерть ради счастливого будущего. Но, воплощаясь в реальность, мечты меняются, а мечтатели трезвеют. Почему в гражданской войне даже победа вызывает ощущение поражения?
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
«Крепость на дюнах», 1-я книга дилогии «Комиссар». Июнь 1941 года — дыхание приближающейся войны ощутимо чувствуется. Особенно в Либаве — передовой базе Балтийского флота, до которой от Мемеля, где сосредотачивается крупная группировка германских войск, меньше семидесяти километров — один бросок, двухсуточный марш пехоты. Судьба крепости на дюнах предрешена — старинные укрепления, к тому же взорванные еще в 1915 году, не станут преградой на пути врага. Но зачастую случайности могут сыграть свою роль, а попавший из прошлого в будущее артефакт — немного изменить предопределенный ход истории…