Орудия войны - [29]
— Я не доверяю вашим рефлексам. Вы реагируете на свое имя машинально, как и большинство людей. Имя Александра широко распространено в мещанской среде. Назовите наших родителей, — сказал Вершинин.
Саша назвала их имена и даты жизни, ошибившись только в девичьей фамилии матери. Вершинин недовольно нахмурился.
За болтовней они не забывали смотреть по сторонам, особенно с тех пор, как покинули леса и выехали на открытую местность, перемежаемую редкими рощами. Саша то и дело щурилась — после того, как ее взяли в плен, оглушив ударом по голове, у нее стало портиться зрение. Кругом, сколько хватало глаз, тянулись поля. Рожь и овес были сжаты — страда завершилась. Поля покрыты стерней, где еще золотистой, где уже сереющей. День выдался пасмурный. Ночью прошел дождь, путники промокли до нитки и теперь мерзли под гуляющим по полям ветром. На каждый сапог налипло фунта по три грязи. Коня вели по краю поля, чтоб не оставлять следов на размокшей дороге. Вершинин беспокоился, что мокрая попона натирает Робеспьеру спину.
— А меня как Александру Гинзбург разве не разыскивают? — спросила Саша.
Вершинин глянул на нее со странной смесью любопытства и жалости.
— Не особо-то вас ищут, — ответил он после паузы. — Вы значитесь в розыскных списках третьей очереди. Среди птиц вашего полета — рядовых чекистов, председателей уездных советов и прочей шушеры. Там сотни человек, женщин среди них несколько десятков. А персонально вас особым порядком не разыскивают. В комендатурах списки лежат, но сверять задержанных со словесными портретами — дело муторное, никто не любит эту волокиту. Фотография старая в досье, вы сильно изменились с тех пор. Вас должны были сфотографировать у меня в контрразведке, но почему-то, — Вершинин усмехнулся, — этого не было сделано. А вы вдобавок кошмар сыскаря: рост средний, сложение обычное, черты лица нормальные. Никаких особых примет. Ваши шрамы не внесены в картотеку. Следовательно, человек, который совершенно точно их видел, в составлении словесного портрета не участвовал, то есть личной заинтересованности в ваших поисках не проявил. Не знаю уж, хорошая ли это новость для вас…
Саша поняла, что совсем перестала вспоминать о Щербатове в последние недели. Столько всего навалилось, а после — торопливое замужество, оказавшееся таким счастливым. Теперь уж и не верилось, что недавно она была почти одержима мыслями об этом мужчине. Сны с его участием, кажется, повторялись, но она забывала о них раньше, чем успевала толком проснуться. Видеть его наяву она не хотела больше, теперь по-настоящему не хотела.
— На круп, быстро! — отрывисто сказал Вершинин. — Казачий разъезд впереди.
Саша едва успела забраться на круп Робеспьера. Вершинин дал ей секунду на то, чтоб она села и ухватилась за него, развернул и резко пришпорил коня.
Они скакали назад. По обе стороны от дороги — жнивье, совершенно ровное поле. Нет даже высокой травы, в которой можно было бы укрыться. Саша никогда не ездила без седла, тем более галопом. Ощущение было такое, будто ее поместили в камнедробилку. Тряска отзывалась в каждой косточке. Саша крепко сжала зубы, опасаясь откусить себе язык. Все силы уходили на то, чтоб держаться бедрами за коня, а руками — за сидящего перед ней человека. Она понимала, что если упадет, Вершинин не вернется, чтоб подобрать ее. Удивительно, что он вообще дождался, пока она сядет и ухватится за него. Если б он ее бросил, то наверняка ушел бы от погони — да и зачем бы казаки стали преследовать конного, раз уже заполучили бы пешего для допроса. Вдвоем на одном коне шансов у них не было.
И все же Вершинин не бросил ее. Стало быть, не врал, когда говорил, что не предает деловых партнеров?
Саша оглянулась. Казаков было четверо. До них оставалось не более полутысячи шагов, и расстояние сокращалось на глазах. Один из них, почти не замедляясь, целился в беглецов из карабина. Саша услышала выстрел, но не свист пули. Пока еще слишком далеко.
Отстреливаться смысла не имело. Даже если б она могла освободить руки и не свалиться с коня, даже если б прицелилась в этой сумасшедшей тряске, все равно только зря бы потратила пулю. Карабин бьет на две сотни шагов, пистолеты — в лучшем случае на пятьдесят.
— Мы проезжали рощу. До нее верст пять, — сказал, не оборачиваясь, Вершинин. — Там устроим засаду. Держись!
Саша сгруппировалась, как в ожидании удара — и удар не заставил себя ждать. Как ее позвоночник только выдерживал это. Бедра, должно быть, превратились в сплошной синяк. Синяки же она, наверно, оставляла на теле Вершинина — так крепко, до судороги в руках, в него вцепилась. Волосы били по щекам и шее.
Роща уже виднелась. Она была совсем небольшая — молодые березки по обе стороны от дороги.
Преследователи снова стали стрелять. Теперь Саша слышала свист пуль. Она опять обернулась. Легко было рассмотреть масть каждого из коней, папахи, лампасы на шароварах. Только лиц было не различить, все они казались одним лицом, перекошенным и оскаленным в азарте погони.
— Ляжешь слева от дороги, — сказал Вершинин громко, чтоб его голос перекрыл конский топот. — Стрелять только после меня. Берешь двоих, кто будет ближе к тебе.
Осень 1918 года. Старший следователь ПетроЧК Александра Гинзбург назначена комиссаром в неблагонадёжный полк, который уже потерял двух чекистов. Сможет ли Саша завоевать авторитет у солдат и удержать командира под контролем? Особенно теперь, когда Белое движение объединено и может победить. И революционеры, и приверженцы традиции готовы убивать и идти на смерть ради счастливого будущего. Но, воплощаясь в реальность, мечты меняются, а мечтатели трезвеют. Почему в гражданской войне даже победа вызывает ощущение поражения?
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
«Крепость на дюнах», 1-я книга дилогии «Комиссар». Июнь 1941 года — дыхание приближающейся войны ощутимо чувствуется. Особенно в Либаве — передовой базе Балтийского флота, до которой от Мемеля, где сосредотачивается крупная группировка германских войск, меньше семидесяти километров — один бросок, двухсуточный марш пехоты. Судьба крепости на дюнах предрешена — старинные укрепления, к тому же взорванные еще в 1915 году, не станут преградой на пути врага. Но зачастую случайности могут сыграть свою роль, а попавший из прошлого в будущее артефакт — немного изменить предопределенный ход истории…