Орудие Немезиды - [70]

Марк Муммий, склонившийся к Крассу, явно нервничал и выглядел несчастным, да и как могло быть иначе, поскольку Красс отверг все его мольбы о спасении Аполлона? Мало вероятно, чтобы партнером Луция мог быть Муммий. И все же Муммий в ночь убийства приезжал из лагеря на берегу Лукринского озера сюда и вернулся обратно. Что если он сделал это для того, чтобы убедить Луция продать ему этого раба? И если Луций был хоть вполовину так упрям, как его брат, он мог еще раз отказать ему в этом. Но могло ли это довести Муммия до исступления, подвигнувшего на убийство? А если да, то, убив Луция, Муммий неизбежно вызвал бы уничтожение того самого, кого он так желал, — юного Аполлона. Единственным способом спасти юношу было бы для него признание собственной вины.

Я перевел взгляд на «левую руку» Красса, на Фауста Фабия с его высокомерно-вздернутым подбородком и пылающей шевелюрой. Он встречался с Луцием Лицинием при тех же обстоятельствах, что и Муммий, и, значит, мог иметь возможности и связи, для того, чтобы стать теневым партнером Луция. Муммий рассказывал мне, что Фабий был из патрицианской семьи с ограниченными средствами, но о его характере он знал очень мало. Фабии присутствовали при рождении Республики. Они были в числе первых выборных консулов, первыми надели отороченную пурпуром тогу и сидели на государственном кресле из слоновой кости, вырванном из рук царей. Невозможно отважиться на дерзость заподозрить такого высокородного человека в предательстве и убийстве, хотя такое должно было быть в крови патрициев, иначе как бы их предки свергали царей, попирали своих братьев-римлян, и становились первыми патрициями?

Я посмотрел на сидевшую в среднем зале Гелину. Она казалась мне наименее вероятным кандидатом из всех. Все говорило о том, что ее любовь к мужу была искренней, а скорбь глубокой. Иайа, хотя она была невысокого мнения о Луции, тоже, казалось, отпадала. К тому же они с Олимпией в ночь убийства были в Кумах. Но разве хватило бы силы у любой женщины в этом доме разбить Луцию череп тяжелой статуэткой, а потом перетащить его тело в атриум? Или перенести связки оружия из эллинга на причал и столкнуть меня в воду?

То же самое могло относиться и к Метробию, учитывая его возраст, но он был свидетелем многого. Он принадлежал к ближайшему окружению Суллы, и вряд ли его мучили бы угрызения совести по поводу убийства. Он был человеком, давно настроенным против Муммия, как я понял из его собственных слов. Покинувший сцену, потерявший своего многолетнего благодетеля и утративший за прошедшие годы свою легендарную красоту — в какие тайные дела мог он вложить свою неукротимую энергию? Он был предан Гелине и презирал Луция. Не мог ли он, используя страдания Гелины в качестве извиняющего обстоятельства, убить ее мужа? Не был ли он тем самым теневым партнером? Его ненависть к Луцию вовсе не обязательно удержала бы его от вложения части своего состояния в проекты Луция. Возможно, он мог бы предвидеть решение Красса об уничтожении рабов, включая Аполлона. Таким образом, убив Луция и предоставив событиям развиваться своим чередом, он мог бы отомстить Муммию. Но был ли вообще его тонкий и общительный ум способен на такой злобный и сложный умысел?

Разумеется, несмотря на мои открытия в эллинге и на свидетельства в пользу противоположного, все могло свестись к следующему.

«Это сделали рабы! Снесли Луцию полчерепа, и бежали к Спартаку!»

В какой-то момент я подумал, что некий бог упрекал меня в мрачных умозрительных заключениях и напоминал мне об одной возможности, рассматривать которую я отказывался. И тогда я услышал голос, доносившийся до меня с сиденья за моей спиной. Там был мужчина, чьи разговоры с женой я слышал на похоронах. Теперь они горячо обсуждали события снова.

— Ты помнишь речь Красса? Рабов нельзя оставлять безнаказанными! — проговорила женщина, обсасывая косточку. — Нужно проводить твердую линию. Если кто-то из них пошел на убийство, никогда не следует поворачиваться к ним спиной. И лучше всего разом покончить с ними, сделав из этого хороший пример для всех других. Марк Красс знает, что нужно делать!

— Да, он, разумеется, знает, как улаживать свои дела, — согласился с ней муж. — Об этом уже свидетельствует его богатство. Говорят, что он хочет возглавить поход против Спартака, и я надеюсь, что эти умники в Сенате хоть раз проявят мудрость и вверят правое дело надежному человеку. Он крепкий орешек, в этом нет никакого сомнения. Нужно быть твердым человеком, чтобы разом уничтожить всех собственных рабов, но такие-то люди нам сейчас и нужны! Дорогая, не передашь ли мне одну из тех зеленых маслин? И может быть, еще одну ложку яблочного соуса к телячьим мозгам? Это просто восхитительно! Жаль, что Крассу придется расстаться с таким великолепным поваром!

— Да, так он и сделает. Я слышала, что исключений не будет. А бедная Гелина все время качает головой, хочет, чтобы этого не произошло. У нее всегда было мягкое сердце, как у Луция мягкая голова. И вот, видишь, что из этого получилось! Но Марк Красс — крепкая голова, и еще тверже у него сердце. Он не допустит ни единого исключения при свершении римского правосудия.