Орнамент с черепами - [10]

Но внезапно это спокойствие закончилось, также как и мелкий зимний дождик. За ночь резко похолодало, и выпал снег. В приемную дикеофоры постучали. За порогом стояла делегация мерзнущих граждан Меар.

— Госпожа дикеофора, Адриса Камаца забрали воины Нового города, — выпучив в ужасе глаза, выкрикнул рыжий аптекарь из соседнего дома. Половина его лекарственных средств, кстати, были так сильно разведены, что почти не действовали.

— Туда ему и дорога, — холодно ответила Эситея. Сказать, что Адрис Камац вызывал у нее омерзение, это значило, бессовестно приуменьшить силу ее чувств к бессовестному пьянице. Камац постоянно издевался над всеми, кто его слабее, особенно над собственной женой. Лекарка только накануне зашивала Катее Камац рану на руке. Она всегда с трудом сдерживалась, чтобы не добавить Камацу в настойку, снимающую головную боль по утрам, порцию слабительного, например. Удерживало ее только то, что плохих слабительных у нее не было, а хорошие стоили не настолько дешево, чтобы тратить их на этого свина.

Горожане перепугано на нее смотрели.

— За что забрали? Что случилось?

— Подрался по пьянке с офицером Нового города, — сообщил в полной тишине Ледар-кузнец, неплохой, кстати, мужик, хотя и любитель выпить и подраться.

— Они там будут на нем удары тренировать, — всхлипнула какая-то баба из задних рядов. — Привяжут к столбу, и будут копьями тыкать. С разбегу, вон оно как.

— Ну и поделом, — непреклонно заявила Эситея, не верившая в подобную чушь. — Нечего было в жену тыкать чем ни попадя.

— Такое уж наше дело мужское, госпожа дикеофора, — застенчиво сообщил молодой колбасник, — Уж не обессудьте.

— Так. Я все поняла, — раздраженно сказала Эситея. — Чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы попросили за Камаца в Новом городе. Никогда же такого раньше не было, — перехватил инициативу в разговоре сосед-лекарь, кажется, бывший у пришедших горожан предводителем. — Ну подрались мужики. С кем не бывает? Растащили — и будет. Зачем же арестовывать? Это в Новом городе новый начальник гарнизона новые порядки наводит. Зуб у него на нас, ишь ведь как.

— Пусть отцы города за Камаца просят, — возмущенно ответила Эситея. — Я не пойду! — и она захлопнула дверь перед носом сограждан.

Но горожане не отстали. В конце концов, такая солидарность стоила того, чтобы обратить на нее внимание.

«Кто его знает, может и есть в этом Камаце что хорошее, или просто ненависть к чужакам объединяет?»

Добила дикеофору Катея Камац, еще не снявшая повязку с искалеченной руки, прибежавшая просить за мужа.

— Вы не знаете, он хороший, — всхлипывала она и деликатно вытирала нос вышитым платком, — ну попивает немного. Ну приложит иногда, когда под горячую руку попаду. Зато потом и приласкает. Не отдавать же его чужакам на растерзание. Муж он мне все же, чай, не посторонний.

Эситея рассеянно слушала эти излияния загадочной женской души, прислонившись к косяку двери и вспоминая, куда она подевала приглашение Астайнара Эр'Солеада. Ведь не на растопку же пустила. Господин Эр'Солеад приглашал ее в Новый город. Но она, естественно, не пошла.

— Я поняла, — наконец резко сказала дикеофора. Катея Камац сразу же замолчала, испуганно посмотрела на нее. — Пойду, сказала, в Новый город просить за твоего мужа. Только оденусь потеплее.

— Да, да, госпожа дикеофора, одевайтесь теплее. Там вьюга. Такой ветрила…

Эситея заперла дверь в свою приемную, переоделась, надев красивое нижнее платье, и верхнее, тоже шерстяное, но из очень тонкой ткани. Потом нашла-таки на печке приглашение господина Эр'Солеада, тщательно застегнула на плече темно-пурпурный с серебряной вышивкой плащ дикеофоры, обулась и вышла на улицу. Пока она одевалась, сопровождающие горожане перебрались с одной улицы на другую и ждали ее у входа. Так что до Нового города дикеофора шла не одна, а возглавляла нестройную колонну заинтересованных сограждан.

— Как думаешь, они послушают дикеофору?

— А коли кто обидит ее, тому не поздоровится. Как давеча Леждина приложило, еле очухался.

— Глядишь, и сгинут чужаки, коли обидят дикеофору…

У «беседки для переговоров» сограждане проявили разумную осторожность и отстали. Эситея тоже остановилась, вблизи рассматривая это сооружение. Беседка имела восьмиугольное основание, выложенное мрамором, и высокие каменные бортики. Так что сидящего внутри человека издали застрелить было невозможно, в то же время стоящие охранники легко могли обозревать все пространство вокруг. Внешне примитивная беседка выдавала серьезные размышления заказчика о несовершенстве жизни.

Приглашение начальника гарнизона Эситее не понадобилось. Как только она подошла к воротам, ведущим на территорию Нового города, ее встретил молодой чужак.

— Госпожа Эситея, мне приказано проводить вас к господину начальнику гарнизона.

Девушка неглубоко поклонилась по обычаю пришельцев: одна нога заводится за другую, руки поднимаются ладонями вверх, спина прессы, опорная нога немного сгибается в колене. Сложный, почти акробатический номер для местной уроженки, зато посланник сразу проникся к ней доверием.

Поднимаясь по широкой мраморной лестнице в покои господина начальника, Эситея думала, стоит ли ей полностью соблюдать церемониал и просить за этого свина Камаца на коленях. Они вошли в прямоугольное, облицованное светлым мрамором, хорошо освещенное помещение с высокими узкими окнами. Вдоль одной из стен был устроен огромный очаг, где гудело и бушевало пламя. Стоящий у окна человек быстро повернулся к вошедшим и сделал несколько стремительных шагов навстречу. Он жестом отпустил сопровождающего, Эситея удивилась радости, засветившейся в его глазах.