Орлы императрицы - [9]

Легендарное имя всемирно известного мага и пророка графа Сен-Жермена, к личности которого проявляли интерес такие знаменитости, как Вольтер, А. Пушкин, Е. Блаватская, спор о жизни которого не затихает до сегодняшних дней, окутано самыми невероятными событиями, рассказы о нем не позволяют сделать вывод ни о его национальности, ни о гражданстве, ни о времени его пребывания на земле. Он появлялся совершенно неожиданно то в одной, то в другой стране, и столь же таинственно исчезал, словно растворяясь в пространстве и времени. Он знал секреты алмазов, умел устранять их дефекты, он выращивал жемчуг, обладал тайной «человеческого бессмертия», даром предсказания событий, сочинял музыку. Кстати, он предсказал Великую французскую революцию, обрисовав королю обстановку в стране и роли отдельных известных ему лиц в будущем. Пренебрежение его советами привело через несколько лет к казни Людовика XVI и Марии-Антуанетты и падению династии Бурбонов.

Граф Сен-Жермен действительно посещал Петербург в 1760–1762 гг., он не только был знаком с Орловыми, по свидетельству барона Глейхена, его считали приятелем Григория, называвшего таинственного мага «дорогим отцом». Некоторые исследователи жизни Сен-Жермена полагают (опять-таки без намеков на какие-либо конкретные факты), что он оказывал заговорщикам помощь. Знакомство графа с Г. Орловым подтвердилось через 11 лет при покупке «амстердамского бриллианта».

Нам остается предполагать, что заговорщики, наслышанные о пророческих способностях графа, использовали его провидение для освещения грядущих событий в целях выбора оптимального влияния на их развитие.

28 июня

Обратим внимание на совпадение двух знаменательных дат в судьбе Екатерины Алексеевны. 28 июня 1744 г., приняв православную веру, она стала великой княгиней; 28 июня 1762 г. она была провозглашена всероссийской императрицей. Чистая ли это случайность, или стойкая вера в счастливые приметы предопределила выбор даты переворота?

В литературе наиболее распространена версия о том, что толчком к началу осуществления заговора послужил неожиданный случай. Накануне, 27 июня, к одному из главных заговорщиков из среды офицеров, П. Пассеку, вбежал встревоженный капрал, сообщивший, что Екатерина в опасности, и спросил, скоро ли свергнут Петра. Пассек сказал, что ему все известно о положении Екатерины и просил его вернуться на место. Капрал не успокоился и донес о том же майору, не входившему в круг заговорщиков, добавив, что уже известил об этом Пасека, которого тут же приказано было арестовать. В рядах заговорщиков поднялась тревога из-за опасения, что арестованный не выдержит пыток и выдаст тайну. К вечеру 27 июня Г. Орлов пришел к Е. Дашковой, застав у нее Н. Панина, и сообщил о неожиданном аресте. Панин предположил, что причиной ареста могло быть нечто, не имеющее отношения к заговору, и решено было прежде, чем поднимать всех на ноги, узнать истинную причину, после чего известить о ней его, Панина, и Дашкову. С тем Г. Орлов и ушел и, посоветовавшись с братьями, направился в гвардейские слободы для приведения солдат и офицеров в боевую готовность.

Охранявшие Пассека солдаты, знавшие причину ареста, предлагали ему бежать, но тот, опасаясь погубить все дело, решил остаться.

Был ли арест Пассека неожиданностью, или, может быть, в день, предшествовавший перевороту, кто-то из главных заговорщиков сознательно пустил слух о якобы нависшей над Екатериной угрозе с целью спровоцировать в солдатской среде панику и ускорить таким образом осуществление заговора?

После ухода Григория Орлова Дашкова накинула шинель и направилась к одному из офицеров-заговорщиков, Н. Рославлеву, но на полпути увидела скачущего по улице всадника, в котором чутьем угадала одного из братьев Орловых (к тому моменту она из Орловых знала в лицо только Григория). На се окрик: «Орлов!» всадник остановился, спросив, кто его зовет. Алексей (а это был он) сказал, что спешит с сообщением, как было условлено, что Пассек арестован по подозрению в государственной измене, что Рославлеву он уже сообщил, а к Панину отправился Григорий. Дашкова в ответ предложила послать в Измайловский полк, находившийся ближе других гвардейских частей к Петергофу на пути в Петербург, офицеров (в том числе Рославлева и Бредихина) для встречи Екатерины, а самому Орлову мчаться в Петергоф, чтобы привезти в посланной ею накануне карете Екатерину. Алексей, проявив галантность, вызвался проводить Дашкову, но она сказала, что времени терять нельзя ни минуты, надо срочно скакать в Петергоф.

Вернувшись домой, Дашкова прилегла отдохнуть, но «не прошло и часа» как раздался стук в ворота. Это был незнакомый ей «видный молодой человек, оказавшийся четвертым братом Орловым». Он пришел посоветоваться, не рано ли тревожить вызовом в Петербург Екатерину. Дашкова была «вне себя от гнева» и выразилась очень резко насчет дерзости его братьев, медливших с исполнением ее приказания, данного А. Орлову. Юная княгиня, считавшая себя главой заговора, еще раз распорядилась, чтобы Алексей, не медля, привез великую княгиню в Петербург, после чего Федор, якобы убежденный се доводами, поручился за точное исполнение его братом полученных предписаний. Однако Алексей не помчался тут же, сломя голову, в Петергоф, а рассчитал время таким образом, чтобы без излишнего риска для успешного осуществления заговора поднять на ноги Екатерину ранним утром 28 июня.