Орловщина - [8]

«Для симферопольской молодежи привлекательным было имя Коли Орлова, как любимого футболиста в прошлом, а для более солидной публики — имя князя Романовского — герцога Лейхтенбергского (офицер-моряк)».

В это же время в Симферополе скопилось много офицеров Симферопольского Офицерского полка, не имевших возможности возвратиться в полк, находившийся на фронте в районе Одессы. Некоторое количество офицеров полка добровольно вступило в отряд, и Орлов сам, повидимому, старался привлечь в свой отряд наших офицеров — об этом можно судить из описания встречи шт. — кап. X. с Орловым, происшедшей 2-го января 1920 г. в помещении Комендантского Управления. После короткого разговора Орлов сказал шт. — кап. X., чтобы он по выздоровлении пришел к нему в роту (или батальон, он хорошо не помнит), которую он формирует из чинов Симферопольского Офицерского полка, застрявших в Крыму по болезни, после ранений, отпускных и т. п., сказав при этом: «У нас будут восстановлены наши традиции, дисциплина, порядок и проч. нашего полка».

Штаб Орлова и часть отряда помещались в Европейской гостинице, другая часть в здании гимназии Оливер на Почтовой улице. Формирование отряда, по словам одного из бывших чинов отряда (Кл.), «происходило как-то безалаберно, хаотично. Приходили люди, регистрировались в Европейской гостинице, уходили, являлись каждый день, никакой службы не несли (сужу по себе и Ц.)». Очень характерным и странным явлением при формировании было, как пишет Ил., что «симферопольцы» (уроженцы Симферополя. ВА) жили и питались дома, пришлые у знакомых и в Европейской гостинице. «Чем объяснить такое, сказал бы, недопустимое при формировании отряда положение: люди не несут службы, приходят и уходят, никаких занятий, ночуют и питаются дома и т. п. И это в отряде, который должен быть готов к выступлению на фронт каждую минуту.»

Другой бывший чин отряда (П.) сообщает о еще более интересном явлении:

«То, что чинам отряда разрешалось уходить домой на ночевку, объясняется тем, что дисциплина в отряде была демократнческой. Скажу больше: уходя из помещения Отряда (я имею в виду здание женской гимназии Оливер — против симферопольской почты) чины отряда могли брать с собой, безо всякой к тому надобности и безо всякого контроля, огнестрельное оружие. И я знаю случаи, когда ушедший в город с оружием возвращался в Отряд вечером или на другой день без оружия: винтовка и аммуниция исчезали. Скажу больше: эта винтовка и эта аммуниция через жившего на Греческой улице портного Абрама Моисеевича Канторовича или через армянина Закиева (мужа учительницы Армянской школы Варвары Семеновны Закиевой), связанных с подпольщиками, попадали к последним. Именно — чинами Отряда Орлова было доставлено подпольному комитету оружие и патроны, использованные комитетчиками для нападения на один из полицейских участков Симферополя, где содержались арестованные, причастные к борьбе с белыми… По этому факту можете судить — каковы были порядки и настроение в орловском отряде.»

Действительно, порядки никак не соответствовали формирующейся воинской части; части, которая должна быть подготовлена в кратчайший срок для отправки на фронт.

Каково же было настроение Отряда? Несомненно, что какая-то часть Отряда была настроена патриотически и пришла в Отряд добровольно исполнить свой долг. Другая же часть, как было указано выше, воспользовалась обещанием прощения грехов в прошлом, и о настроении этой части трудно судить положительно, имея в виду выше процитированное сообщение. По городу в связи с формированием отряда ходили разнообразные слухи, чему нельзя удивляться, вспоминая слова, сказанные Орловым автору в октябре 1919 года вполне открыто. Это же он повторял, без сомнения, и при других обстоятельствах и другим лицам. Принимая во внимание серьезное общее военное положение и не менее запутанное политическое положение, нельзя удивляться словам Шафира:

«С самого возникновения отряда в Симферополе стало известно, что в отряд приглашаются якобы исключительно партийные люди, что будто Орлов всем вступающим в отряд говорит о предстоящем восстании и захвате власти. Слухи были самые разнообразные».

Сомнительно, конечно, чтобы Орлов всем вступающим в Отряд говорил о своих намерениях, но «дыма без огня не бывает», и эти слухи дали предлог подпольным большевицким организациям заинтересоваться Орловым ближе и войти с ним в связь. С информационной целью к Орлову со стороны Ревкома был послан тов. Александров. Эту встречу (Орлова с Александровым), состоявшуюся в Европейской гостинице, Шафир описывает так:

«Капитан очень любезно принял представителя подпольных организаций, но по существу затеваемого им дела дал весьма туманные и сбивчивые ответы; вообще Орлов в беседе с тов. Александровым пытался отделаться «дипломатическими» намеками на поставленные ему вопросы, всячески подчеркивая, что, дескать, дальнейшие объяснения будут им даны по мере развертывания событий. Беседу свою капитан закончил приблизительно таким образом: — Я вас понимаю больше, чем вы думаете, но не хочу говорить сейчас подробно обо всем, интересующем подпольные организации. Предлагаю вам посылать своих ко мне в отряд. — На вопрос о партийности Орлов ответил, что он правее левых эсеров и немного левее правых эсеров».