Орлица Кавказа - [251]

— Ну, так забирай, за чем пришел, и уходи, — продолжал губернатор, постепенно приходя в себя и начиная думать, что с простачком-грабителем, возможно, удастся договориться и сойтись на малом.

— За женой твоей я пришел, генерал!

И новая волна паники охватила князя. А Клавдия Петровна не промолвила ни единого слова, но глаза ее широко раскрылись. И их голубое сияние было видно даже в полумраке темной комнаты.

— Да, да, заберу твою златокосую красавицу и увезу ее к себе, в горы…

— З-з-зачем она тебе?

Гачаг широко улыбнулся.

— Ну, это уже не твоя забота, генерал.

— Но это бесчеловечно!

— А посадить в тюрьму Хаджар Ханали-кызы, именуемую «орлицей Кавказа» и держать ее там в оковах, это по-человечески? Это по-мужски? Уж кто бы говорил, генерал!

— Но я велел, чтобы с ней там хорошо обращались…

— И именно поэтому ее попытались отравить?

— Не может быть!

— Может быть, господин губернатор, может быть. Больше скажу — так и было. Только мудрость Хаджар и преданность ее друзей упасли несчастную от гибели.

— Послушай, Гачаг, я не знал этого, клянусь господом. Давай договоримся ты уходишь отсюда с миром, а я завтра же с утра отпускаю Хаджар на все четыре стороны. Милуйся с ней, сколько тебе захочется, только уезжай отсюда, из Зангезура… Договорились?

— Почему ж ты раньше не попробовал договориться со мной, мой господин? Теперь, пожалуй, поздно…

— Нет, нет, сейчас самое время договариваться. Не забывай, дом охраняют, и стоит мне только крикнуть, как тотчас же сюда прибежит охрана. А с казаками, сам знаешь, шутки плохи.

Гачаг улыбнулся снова, еще шире прежнего.

— Во-первых, генерал не только не крикнет, но и слова не вымолвит без моего разрешения. Потому что мой острый дагестанский кинжал куда быстрее, чем самый расторопный слуга губернатора. Во-вторых — ваш дом окружен.

— Не может быть! Кем же?

— Моими друзьями.

— Гачаг говорит о грузинских бродягах?

— Ого! У генерал-губернатора осведомители едят хлеб не даром. Да, и грузинскими друзьями, и русскими, и армянскими. Но при этом надо сказать, в первую очередь, зангезурскими удальцами, с которыми я пойду хоть на край света!

Генерал-губернатор размышлял долю секунды. Вновь решил попробовать поторговаться.

— Ну, а если я все же выпущу из тюрьмы «кавказскую орлицу»?

Гачаг присвистнул.

— Поздно! Ее там уже нет. Пташка вырвалась на волю и теперь кружит высоко в небе!

— Не может быть… Где доказательства…

Ночной гость чуть помедлил.

— Хочешь доказательства? Вот они!

И, тряхнув головой, он снял каракулевую папаху. Пышные черные волосы волной легли на плечи.

— Хаджар!!!

— Вы же сказали мне, генерал, что мы обязательно еще встретимся! Вот и встретились. Но вы, кажется, не рады?

Грудь Хаджар ходила под напором ярости и праведного гнева.

Она медленно потянула из ножен острый клинок… И не миновать бы генералу смерти, если бы Клавдия, наслышанная об обычаях горцев, не сорвала в ту же минуту с головы шелковый платок, с которым никогда не расставалась и не бросила его перед гачагом…

Хаджар вложила безропотно кинжал в ножны. Нарушать заветы отцов? Нет, это ей не по душе.

Она подняла платок и протянула его княгине.

— Твое счастье, женщина, что ты не потеряла головы в этот решающий час. Тебе я отдаю жизнь твоего почтенного старца, за которую минуту тому назад самый щедрый гуляка не дал бы и копейки.

— Чем мне тебя одарить? — тихо спросила княгиня Клавдия. — Все, что у меня есть — все твое… Хочешь, возьми платья из Парижа, хочешь, бирюзу, привезенную из Ирана, хочешь — жемчуг с берегов Красного моря?

Но Хаджар ей ничего не ответила. Она вскочила на подоконник, тронула рукой тонкую ветку — и исчезла.

Только сейчас холодный пот прошиб генерал-губернатора. Да было ли все это наяву?

Тихо было в доме. Тихо и на темной улице. Спал город, спали деревья, спали вершины гор, омытые серебристыми потоками мягкого лунного света. Иногда разве взлает где-нибудь худая дворовая собака, которой приснилась добрая кость… Или конь заржет коротко, мотнув большой умной головой. И снова — все тихо.

Но тишине не суждено было длиться.

Незадолго до рассвета вдруг загорелся, запылал костер на вершине горы, поднимающейся над Гёрусом. А за ним другой, третий, десятый… Весь склон был в огнях!

А пробуждавшийся город вдруг разом поднялся на ноги, потому что в горах загрохотали выстрелы.

— Кто стреляет? — гадали полураздетые горожане, выскочившие во дворы и за ворота. И только потом догадались, что к чему, потому что, если прислушаться, чуткое ухо улавливало приветственные клики.

Просто удальцы в горах празднуют свою победу, которая состоялась и без сражения. Это поняли все — кто с радостью, кто с явным разочарованием.

Что делать? На всех не угодишь.

Стрельба была услышана и в губернаторской опочивальне. Как безумный, в одном исподнем выскочил генерал на балкон, и зрелище мерцающих огней окончательно затуманило его бесконечно утомленный мозг.

— Тушите! — закричал он истошно. — Тушите! Скорее! Срочно! Тушите этот огонь, пока он не объял всю великую империю! Пока он не спалил дом, в котором мы живем! Гасите это красное пламя!

Но — что кричать? Поздно…

>КОНЕЦ