Орлица Кавказа (Книга 2) - [31]

- Если вы меня съедите живьем, все равно не насытитесь!- кричала она на весь Гёрус.- Как будто вы роете яму не для зерна, а для своих желудков! Может, вам каждый день закалывать барашка? У вас терпения даже нет, пока кастрюля закипит, вы готовы вместе с ней сожрать все, что попадется на глаза, вместе с этой несчастной хижиной.

Томас бросал кирку, поднимался, подходил к самой двери, слегка приоткрытой, и кричал во все горло:

- Будь мы прокляты, что попали в этот дом! Здесь мы подохнем с голоду. Слышишь, Погос, мы здесь, говорю, сдохнем с голоду! Все! Бросай мотыгу! Идем, нет, бежим отсюда, от этой сквалыги.

- Бегите, бегите,- кричала в ответ кафанка и, увлекаясь, упирала руки в бедра, как делают, вероятно, все крестьянки мира.- Так вас и ждут кругом! Таких голодранцев пруд пруди. Но другие, по крайней мере, не такие обжоры! Чтобы насытить ваши бездонные желудки, нужно, чтобы осел день и ночь возил поклажу с базара. Не трогай фасоли! Не про тебя она!

Томас подзывал знаками Аллахверди, и тот неохотно вылезал из ямы.

-- Скажи что-нибудь,- шептал Томас.- И погромче.

- А что сказать?- сердито спрашивал Аллахверди.

- Ну, заругайся! Ругаться можешь?

- Нехорошо это, ругаться при женщине!

- Вот черт! Нас же двое, надо, чтобы двое бранились с хозяйкой.

- Ладно,- говорил Аллахверди, и, набравшись духу, орал:- Разве это картофель! Это не картофель, это куски земли. Не кормишь, отпусти с богом. Больше ничего придумать не могу,- произносил шепотом Аллахверди.

- Все,- смеялся Томас.- Одевайся, Погос, пошли!

- Во что вам одеваться, голодранцы? Все пропиваете, куска бязи не можете купить, чтобы свою срамоту прикрыть. Идите, идите, что же вы стоите, только ни копейки за работу не получите.

- Ах, не получим,- возмущался Томас, поднаторевший в таких перебранках во время бесконечных своих хождений по разным хозяевам.- А суд на что? А начальник Зангезура, что скажет, если ему пожалуемся?!

- Как раз, больше дел нет начальнику, чтобы такими голодранцами заниматься?

- Ничего, и на вас управа найдется. Мы пошлем телеграмму самому царю.Томас здесь кричал с особенным упоением, подмигивая кафанке.- А уж царь, наш заступник, доберется до вас. Он вам покажет, как обманывать бедных и нищих! Царь заступится!- надрывался Томас, спускался в яму и брал в руки кирку, поплевав на ладони.

Они сильно уставали. С наступлением темноты, отдыхали час-полтора, затем пробирались в пещеру, где оставались друзья: надо было узнавать городские новости, которые доставлял Аслан, бродивший по Гёрусу; ежедневно ждали вестей от Гачага Наби, к которому в обратный путь несколько дней назад отправился Агамирза. Аслан, Тамара и Гогия рвались принять участие в подкопе, но Аллахверди их успокаивал, говорил, что пока рано. Карапет обхаживал капитана Кудейкина, спаивая еН чачей. Нужно быть полностью уверенным, что люди "ока его величества" не нагрянут в хижину к ключнику. Надо подождать весточки от Гачага, может быть, у него есть уже другой план. Словом, пока будут рыть яму Аллахверди и Томас. Всем остальным набраться терпения и ждать.

Едва успевали они вернуться к себе на чердак и заснуть, как раздавался крик кафанки:

- Эй! Лентяи чертовы, подымайтесь. Бендели, вставай! Погос и ты поднимайся, кому сказала!

- Чертова баба,- говорил, пытаясь стряхнуть с себя дурман тяжелого сна Томас.- Когда она так кричит, мне так и хочется сказать всем, что мы роем подкоп, а не дурацкую пшеничную яму и имеем право немного поспать.

Сняв верхний слой песка, затем крошащегося известняка, друзья завязли в глине. Работа пошла медленнее. Яростно орудуя киркой и лопатами, они старались не думать о том, что впереди десятки метров подземного хода, который нужно прорыть в темноте, в короткие сроки, все время подвергаясь опасности. Они с утра намечали себе отметку, до которой нужно рыть, и ни о чем больше не думали, так было легче и спокойнее на душе.

Глава тринадцатая

После беспокойной ночи губернатор Гянджи занемог, но все же поднялся. Его секретарь записывал позже у себя в дневнике: "Не было девяти, как меня потребовал губернатор. Я застал его у стола, на котором была разложена карта Закавказья; генерал был желт, как абрикос; мундир обвис на его сгорбившейся фигуре.

- Что, приятель, хорошо быть молодым?- спросил он, не поворачивая головы.А старым, брат, быть плохо.

Я чувствовал, что он хочет взять себя в руки, похлопать немного крыльями, как он сам любил выражаться, но это удается ему с трудом.

- Позиция у них хорошая,- говорил он задумчиво, глядя на карту.- С гор их не выкуришь, прямой атакой не возьмешь. Выманить бы их сюда, пониже, закупорить артиллерией, и одного хорошего эскадрона было бы достаточно. Воевать мы разучились, вот что, все политика на уме, интриги...

Я почтительно молчал, радуясь, что слышу слова боевого генерала, а не растерявшегося сановника, который к тому же под каблуком у жены.

- Я вот с каким поручением...- сгоняя с себя задумчивость произнес генерал.- Я, кажется, сильно расхворался. Понятно, что телеграмма тут же пойдет к Клавдии Петровне, и она примчится сюда, а мне бы этого не хотелось. Пока не слег совсем, возьму казачий полк и двинусь в горы. Там, по крайней мере будет понятно, кто враг, кто друг... Так что бери мой фаэтон, скачи в Гянджу и удержи во что бы то ни стало Клавдию от приезда сюда. Ну, соври, что-нибудь. Врать-то женщинам умеешь?