Орлеанская девственница - [7]

На заде бритта рост французских лилий.

Кто поутру обескуражен был?

Шандос, проспавший пиршественный пыл,

Когда увидел на паже красивом

Три лилии. Во гневе справедливом

Он о предательстве заводит речь;

Он ищет возле изголовья меч.

Напрасно ищет; нет его в помине,

Как нет штанов; он, точно лев в пустыне,

Кричит, бранится, думая со сна,

Что в лагерь забирался Сатана.

Стремительно, как солнца луч блестящий,

Осел крылатый, Деву уносящий,

Всю землю мог бы облететь вокруг!

Святой с Иоанной прибыл ко двору.

Денису вмиг подсказывает опыт,

Что здесь царят насмешки, свист и шепот.

Он, вспоминая дерзновенный тон,

В котором с ним беседовал Ришмон,

Не хочет вновь отдать на посмеянье

Епископа святое одеянье.

Для этого прибегнул он к игре:

Он скромный вид и наименованье

Берет Рожера, твердого в добре,

Усердного и в битве, и во храме,

Советника с правдивыми речами,

Любимого, однако, при дворе.

«Клянусь Христом, – промолвил он владыке, —

Возможно ль, чтоб дремал король великий

В цепях Амура средь таких трущоб!

Как! Ваши руки чужды состязанью!

Ваш лоб, ваш гордый королевский лоб

Венчан лишь миртом, розами да тканью!

Вы грозных оставляете врагов

На троне ваших царственных отцов!

В сражении умрите смертью славной

Иль сатанинских изничтожьте слуг;

Достойны вы носить венец державный,

И лавры ожидают ваших рук.

Господь, чей дух во мне отвагу будит,

Господь, который помогать вам будет,

Через меня вещает о судьбе.

Решитесь верить и помочь себе:

Последуйте за этой девой смелой;

То Франции спасительница целой;

Ее рукой вернет нам царь царей

Законы наши, наших королей.

Иоанна с вашей помощью изгонит

Врага, который страшен и жесток;

Мужчиной станьте; и когда сам рок

Вас юной деве подчиниться клонит,

По крайней мере, избегайте той,

Что в сердце гасит пламень боевой,

А, веруя в чудесное спасенье,

Спешите вслед за приносящей мщенье».

У короля французов в сердце есть

Не только томный пламень, но и честь.

Суровый голос старого витии

Его исторг из сонной летаргии.

Так в некий день, средь тверди голубой,

Архангел, потрясая мир трубой,

Прах оживляя, гробы разверзая,

Пробудит смертных к ликованью рая.

Карл пробужден, он яростью кипит,

В ответ на речь он восклицает: «К бою!»

Он увлечен теперь одной войною,

Хватает пику и хватает щит.

Но тотчас же за первой вспышкой гнева,

Которым чувства в нем опьянены,

Он хочет знать: таинственная дева —

Посланница творца иль Сатаны,

И это столь нежданное явленье —

Святое чудо или наважденье.

К надменной деве обратив вопрос,

Он величавым тоном произнес

Слова, какими всякая смутится:

«Иоанна, слушайте, а вы – девица?»

Она в ответ: «Велите, я снесу,

Чтоб доктора с очками на носу,

Аптекарь, бабка и писец случайный

Те женские исследовали тайны;

И кто еще знаток по тем делам,

Пусть подойдет и пусть посмотрит там».

Карл в этой речи, мудрой и смиренной,

Ответ увидел боговдохновенный.

Он молвил: «Чтоб поверил я вполне,

Скорей, не думая, скажите мне,

Чем в эту ночь я с милой занимался».

Но коротко: «Ничем!» – ответ раздался.

Склонился Карл пред божиим перстом

И крикнул: «Чудо» – осенясь крестом.

Выходят, меховым кичась убором,

Ученые, в руке их Гиппократ,

Колпак на голове; они глядят

На девушку, открытую их взорам

Совсем нагой, и господин декан,

Вотще искав какой-нибудь изъян,

Вручает миловидной внучке Евы

Пергаментный патент на званье девы[33].

Священной гордости горя огнем,

Она склоняется пред королем

И, внемля свиты радостному кличу,

Развертывает славную добычу —

Штаны Шандоса, скрытые дотоль.

«Позволь мне, – говорит, – о мой король,

Вернуть под власть твою, твои законы,

Ту Францию, где ныне скорбь и стоны.

Клянусь, я превзойду твои мечты:

Клянусь тебе моей чудесной силой,

Моим мечом и девственностью милой,

Что будешь в Реймсе[34] коронован ты;

Ты прилетишь грозою к англичанам,

Которые стоят под Орлеаном.

Иди, взнесись до дивной высоты;

Иди, простившись с тихою рекою,

И мне дозволь повсюду быть с тобою».

Придворные теснятся перед ней,

С нее и с неба не сводя очей,

Ей хлопают, дивятся, ободряют,

Восторгом бурным зову отвечают.

И каждый, поднимающий копье,

Оруженосцем хочет быть ее.

Жизнь за нее отдать согласен каждый,

И в то же время каждый одержим

Мечтой о славе и палящей жаждой

Отнять тот клад, что ею так храним.

Все в путь готовы, всякий суетится:

Один спешит с любовницей проститься,

Тот, отощав, к ростовщику идет,

Тот, не платя, свой разрывает счет.

В руке Дениса орифламма[35] реет.

При этом виде в сердце Карла зреет

Высокая надежда. Грозный стяг,

Перед которым убегает враг,

Иоанна и осел, парящий в небе,

Ему бессмертный обещают жребий.

Денис хотел, бросая этот кров,

Лишить любовников прощальных слов,

Чтоб слез они зазря не проливали

И времени напрасно не теряли.

Агнеса, не подозревая зла,

Хоть был и поздний час, еще спала.

Счастливый сон, пленительный и лгущий,

Ей рисовал восторг, ее бегущий,

Ей снилось, что с любовником своим

Она любви вкушает наслажденье;

Ты обмануло, сладкое виденье:

Ее любовник уведен святым.

Так иногда в Париже врач бездушный

На жирные блюда кладет запрет,

Больному не дает доесть обед,

К его прожорливости равнодушный.

Добряк Денис, насилу оторвав

Монарха от пленительных забав,

Бежит скорей к своей овечке милой,

К Иоанне, девственнице с львиной силой.