Орион в эпоху гибели - [79]

Аня стояла рядом со мной, в глазах ее плескалась мольба, она кричала, но я ее не слышал.

"Повинуйся мне!" – вспарывал мое сознание приказ Золотого.

"Повинуйся мне!" – беззвучно грохотал Сетх.

Оба накачивали в меня все больше и больше собственной энергии, словно два мощнейших лазера, сфокусированных на беспомощной, беззащитной мишени.

– Воспользуйся их энергией! – наконец услышал я голос Ани. – Поглоти их энергию и воспользуйся ею сам!

Из глубочайших тайников души эхом откликнулся ей пробужденный голос – полный боли, отчаяния, искаженный страданием.

"А как же я? – кричал он. – Как же я, Орион? Я, сам. Должен ли я быть орудием преднамеренного геноцида? Должен ли до скончания веков оставаться марионеткой, за ниточки которой дергают то мой создатель, то его непримиримый враг? Когда же Орион будет свободен, когда заживет человеческой жизнью?"

– НИКОГДА! – взревел я.

И ощутил изумление Сетха, шок Золотого, каким-то шестым чувством уловил, что Аня, затаив дыхание, ждет, что будет дальше.

Вся их энергия вливалась в меня. Вся их мощь – и ослепительное сияние Золотого, и адское пламя ярости Сетха. И сияние глаз Ани.

– Никогда! – снова выкрикнул я. – Больше никогда не подчинюсь я ни одному из вас! Я избавляюсь от вас обоих! Сейчас же!

И раскинул руки, словно разрывая сковывавшие меня цепи, отшвыривая их прочь.

– Я свободен от вас обоих! – зарычал я на них: на застывшего передо мной Золотого, на неистовствовавшего в моем мозгу Сетха. – Вы, оба, ступайте в преисподнюю!

Ошеломленный Золотой разинул рот. Выражение ожидания на лице Ани сменилось улыбкой, она шагнула ко мне…

Но я еще слышал яростный голос Сетха:

"Нет, вероломный примат! В преисподнюю отправишься ты один!"

30

Меня вдруг закрутило, понесло, я обрушился в вакуум, звезды огненными росчерками закружились вокруг меня. Площадь, город, Земля – все пропало, как не было. Я остался один в ужасном холоде и пустоте межзвездных пространств.

Нет, не совсем один. Я по-прежнему ощущал буйство исступленной ненависти Сетха, хотя он больше не правил мной изнутри.

И в черноте вакуума я разразился беззвучным хохотом, мысленно бросив Сетху:

"Ты можешь терзать мое тело, но больше не сможешь им повелевать! Можешь послать меня в свой ад, но не сумеешь заставить подчиниться себе!"

Он взвыл от гнева, и даже звезды содрогнулись от неистовства его ярости.

"Орион!" – мысленно окликнула меня Аня, и ее зов прозвенел, словно серебряный колокольчик в чаще леса, словно прохладный чистый родник в жаркий июльский полдень.

Я открыл свое сознание ей навстречу, в единой миллисекундной вспышке озарения передав все, что испытал, все, что узнал о Сетхе и его замыслах. Я ощутил, что она приняла информацию, видел своим внутренним взором, насколько она потрясена мыслью, что гибель была так близка.

– Ты спас нас!

– Тебя, – поправил я. – До остальных мне дела нет.

– Но все же ты… ты считал, что я предала тебя.

– Ты предала меня.

– И все равно спас?

– Я люблю тебя, – просто ответил я, ибо это была чистейшая правда. Я любил и люблю ее, безоговорочно и навечно. Теперь я знал, что это свободный выбор моего сердца, а не впечатанный Золотым безусловный рефлекс и не рычаг воздействия, встроенный в мое сознание Аней. Я избавился от всех рычагов и ниточек, и все равно любил ее, несмотря ни на что.

– Орион, мы пытаемся вытащить тебя обратно.

– Пытаетесь спасти меня?

– Да!

Я едва не рассмеялся, растворяясь в абсолютном холоде мирового пространства. Звезды по-прежнему вертелись вокруг, словно я вдруг очутился в центре грандиозного калейдоскопа. Но теперь я заметил, что одна-единственная звезда не участвует в огненном хороводе, оставаясь недвижимым, идеальным центром моей кружившейся вселенной. Имя этой кровавой звезде – Шеол. Бурля и кипя, она тянула меня к себе.

Ну конечно! Сетхова преисподняя. Он швырнул меня в центр своей умиравшей звезды, чтобы уничтожить меня окончательно и бесповоротно, чтобы не уцелел ни единый атом моего существа.

Аня постигла его замысел одновременно со мной.

– Мы стараемся изо всех сил, – с лихорадочной поспешностью сообщила она.

– Нет! – приказал я. – Пошлите меня прямо в звезду. Влейте в меня всю энергию, которая есть в вашем распоряжении, и вонзите меня прямо в тухлое сердце Шеола.

В этот жуткий момент, летя в бесконечности, где застывает само время, я вдруг осознал, как мне следует поступить. Я сделал выбор, не понуждаемый никем – сам, по доброй воле.

Моя связь с Аней была двухсторонней. Что знала она, то знал и я. Я понял, что она любит меня всем сердцем, истинной любовью богини к смертному. Но это было не все. Я понял, как можно уничтожить и Сетха, и всю его планету, и даже его звезду, тем самым устранив опасность, угрожавшую Ане и остальным творцам. Пусть мне нет до них дела, пусть неприязнь к самозванцу Золотому не угасла, но я раз и навсегда покончу с Сетхом, который стремится убить Аню. Чего бы мне это ни стоило.

Она поняла, что я хочу сделать.

– Нет! Ты погибнешь! Мы не сможем восстановить тебя!

– Какая разница?! Выполняйте!

Любовь и ненависть – чувства-близнецы, две силы, приводящие в ход вечный двигатель человеческих страстей, присущи лишь созданиям с горячей кровью. Я любил Аню, любил, несмотря на ее предательство. Знал, что так не может продолжаться; хотя нам и удалось похитить несколько мгновений счастья, быть вместе вечно нам не дано. Лучше уж положить всему конец, навек покончив с болью и страданиями жизни, а взамен принести моей любимой в дар жизнь вечную.