Оригинал - [30]

Глава 10

— Нет-нет! — разраженный голос Лугуса отвлек меня от мыслей о природе неожиданного… ммхмм… альтруизма архонта Грегордиана в спальне. Было что-то в этом неправильное именно для него. Давать и не требовать ничего немедленно в ответ. Это вообще не про Грегордиана. Хотя… могу ли я утверждать, что вообще его знаю?

— Это не подходит сейчас, ты что, слепой? — продолжал отчитывать своего соплеменника брауни, — Не собирай и не поднимай ей волосы, просто укрась их!

Да уж, Лугус был явно весьма сильно озабочен моим внешним видом сегодня. Так, словно от этого зависела его репутация и жизнь. Хотя, если подумать, не так уж это и далеко от истины. Столь тщательный подход указывал на несомненную важность предстоящего мероприятия, и это напрягало меня. В качестве кого я там буду присутствовать? Как нормальная полноценная спутница архонта или как его личная живая игрушка, выставленная на всеобщее обозрение? Каковы правила поведения в обществе и непосредственно за столом?

— Лугус, а как много фейри будет на этом самом застолье? — решила не гадать, а прямо спросить я. В конце концов он мне как бы должен.

— Все нынешние воины архонта, их спутницы, если они сочтут нужным их привести, гости Тахейн Глиффа, коих архонт посчитал достойными чести быть приглашенными, и несколько новичков, прошедших недавний отбор, свидетельницей которого ты стала, — ни единого комментария, во что это вылилось, от него не последовало, и за это я была благодарна. Не то чтобы я действительно стыдилась своего поведения, но и обсуждать и сам срыв, и все, что происходило после него, не хотела, как и знать, что об этом думают окружающие.

Брауни-парикмахер расчесал и что-то нанес на мои волосы, доведя их до блеска, после чего буквально высыпал сверху пригоршню мельчайших сверкающих камней, распределяя во всей длине, и они странным образом прикрепились, не утяжеляя и не сковывая. Разложив свободные пряди по плечам, он поднес зеркало, и я снова немного зависла, рассматривая некую новую версию меня. Раскованную, более изысканную. Но всмотреться в детали и задуматься над вроде минимальными, но меняющими все различиями мне не дал Лугус, велев мастеру убираться из-за спешки.

— А как мне следует вести себя там? — чуть поколебавшись, задала я следующий вопрос, когда брауни-парикмахер исчез, а Лугус повел меня на выход.

— На самом деле я не знаю, что будет правильным, монна Эдна, — притормозив, ответил Лугус, выглядя немного смущенно. Похоже, он и сам-то толком не знал, что мне предстоит. — Могу посоветовать только полностью сосредоточиться на нашем архонте. Ты умная женщина и прекрасно понимаешь, что именно этого — твоего полного к себе внимания — он от тебя желает. Так что просто думай о том, что все остальные присутствующие не имеют для тебя никакого значения. Только он. И это должно сработать.

— Ну что же… спасибо, — сказала, размышляя, что Лугус в чем-то прав со своим прагматичным советом, вот только и упускать возможность узнать нечто, способное пригодиться, я не могу себе позволить, а значит полностью игнорировать присутствующих не умно. Да ладно! Ну не убьют же меня там в самом деле, а с остальным я как-то справлюсь. Если что, у меня всегда есть милашка Бархат, и я могу спровоцировать его появление, если станет совсем худо.

— Тебе спасибо, монна Эдна, — буркнул он мне уже в спину, передавая стоящим за дверями мрачноватым хийсам, что сейчас были одеты в нечто алое с множеством позолоты.

— За что? — обернувшись, через плечо спросила я.

— За платье… и за хорошее настроение архонта, — ответил Лугус.

Мы вереницей спускались по лестнице, и вдруг, почти в самом низу идущий впереди Като замер, и я чуть не налетела на него. По коридору впереди двигалась яркая процессия, состоящая из грациозно вышагивающей высокой женщины и четверых мужчин. Едва мы появились в зоне их видимости, дама в густо-фиолетовом платье, почти сплошь усыпанном мерцающими камнями в тон, развернулась и уставилась на меня изучающе и хищно. И мне невольно на ум пришло, что она здесь оказалась сейчас совершенно неслучайно. Уж слишком напоминала кошку, подстерегающую, когда мышь высунется из норы. И то, как при виде женщины и ее разодетых спутников напряглись мои хийсы, подсказало мне, что не так уж я и не права. Пару секунд незнакомка осматривала меня с нескрываемым любопытством, вот только было оно из того же разряда, что поначалу и у Алево, и остальных тут. Словно я представляющая несомненный интерес вещь, нечто неживое, что нельзя оскорбить словом или расчленяющим взглядом. Вот только я больше не та потерянная и шокированная самим фактом наличия другого мира и странных созданий, его населяющих, Анна. Поэтому ответила столь же открыто: изучающим, чуть насмешливым взглядом. Платье не скрывало идеальных пропорций тела незнакомки, такое не под силу спрятать никакой ткани. Великолепная, свойственная всем асраи, будто сияющая изнутри кожа, невозможно совершенное лицо, роскошные волосы, частично собранные в высокий хвост и окутывающие ее изящные плечи, как золотое облако. Будь я мужчиной, скорее всего забыла бы, как дышать, столкнувшись с такой сбивающей с ног красотой. Но едва мои глаза сцепились с ее фантастически зелеными, очарование пропало. Невыносимая, безбрежная жестокость — вот что что пряталось за ширмой этого совершенства. Она не была чем-то новым тут, но исходящая от мужчин и щедро приправленная открытой агрессивностью ощущалась более естественной. А здесь же… Нечто за гранью эмоций, ледяное, по-настоящему страшное и чуждое мне, как созданию другого мира в самой своей основе. И женщина прищурилась уже понимающе и откровенно враждебно, будто поняв, что я вижу ее суть, но на ее лице не дрогнул ни единый мускул. Зато сам воздух в коридоре вдруг словно загустел от фантомного холода, и мое чувство самосохранения ощетинилось и завопило тревогу.