Орхидея на лезвии катаны - [151]

- Предельно. – Наверное, я смертельно устала, а может, мое второе дыхание сейчас призвало экономить силы и не огрызаться в пустоту. Рано или поздно это должно было случиться, противостоять ему дальше у меня уже не было возможности – только набраться сил перед новым рывком. Для этого просто стерпеть.

Я покидала приемный покой хирургического отделения с высоко поднятой головой. Его пиджак соскользнул с моих плеч и упал на пол, но я даже не обернулась. Вытащила из волос тугие шпильки, рассыпав по полу, холодно кивнула бодигарду Лаврова, который тотчас же выбросил в урну стакан с недопитым кофе и открыл передо мной тяжелые двери. Несломленная и подчинившаяся одновременно. Слишком стойкая, чтобы рыдать. Слишком безумная и отчаянная, чтобы капитулировать и позволить боли латентной пока обиды взорвать мое сознание.

…Ева пошевелилась во сне и что-то тихонько залепетала, когда я, приняв горячий душ и переодевшись в шелковую пижаму, зашла поцеловать ее в лобик. Моя дочурка была здорова и счастлива. Сегодня боль и порезы достались не моему ребенку. Положа руку на сердце, я бы пожелала, чтобы эти рваные раны достались отцу Данила в десятикратном размере.

Спать не хотелось. Я включила ноутбук, пытаясь отвлечься и посмотреть какую-нибудь черную комедию, пока не сморит сон. Рыская на просторах торрента, не сразу заметила мигающий зеленым значок скайпа и, когда тишину разорвала мелодия вызова, едва не подпрыгнула от испуга. Лена…

Может, мне было это необходимо, как воздух. Спустя полчаса я смахнула остаточные слезы. Ощущение, что подруга держит меня за руку, было предельно реалистичным, только поэтому я успокоилась и смогла вовремя прикусить язык, чтобы не шокировать ее описанием вечера.

- Я все еще жду, Юляш, - осторожно напомнила Крамер. Шмыгая носом, я подхватила ноут и перебралась в кабинет Алекса. Тут хранилась вся документация относительно клуба и наследства, и я дрожащими руками подключила принтер, достала оригиналы документов из прозрачных файлов и просмотрела беглым взглядом, перед тем как отправить Елене. Когда все было закончено, подруга приложила ладонь к зрачку камеры. Ощутив тепло искренней поддержки, я сделала то же самое.

- Юля, нельзя доводить себя до подобного состояния! Поверь, ему это с рук все равно не сойдет. Его сын был лишь песчинкой в океане кармического равновесия. Брайан ознакомится с документами и найдет выход, поверь!

- Надеюсь. Но если его не нашел Раздобудько…

- Одна голова хорошо, а две симпатичнее смотрятся! – за что я любила Ленку, так это за то, что она никогда не теряла чувство юмора. - Когда ты избавишься от этой кабалы, я закачу вечеринку века. Возьмешь Еву и приедете к нам. Начинай собирать чемоданы!

Мы попрощались, а я, подумав, все же выпила таблетку снотворного. Успокоительное, которое мне вкололи в больнице, постепенно теряло свою силу. Страх попытался сжать тисками, стоило мне только представить, что же ждет завтра, но я прогнала эти мысли прочь. Бояться я буду, когда проснусь. Или когда окажусь в его тайном любовном гнездышке. Сейчас стоило восстанавливать силы и позволить спасительным объятиям сна сгладить осколки прожитого дня, которые исполосовали мое сознание новыми глубокими шрамами…

Глава 22

Весна оккупировала мой город. Она не подчинялась установленным правилам и законам логики: предпасхальная неделя радовала теплым ласковым солнышком, ароматом цветущих деревьев и отсутствием осадков на пару с пронизывающим ветром. Чей-то мир рушился на глазах, чей-то взлетал выше неба и укреплял свою мощь и расцвет – время не нарушало свой круговорот. Солнце продолжало греть всех одинаково, лепестки вишневых и персиковых деревьев не меняли свой цвет в глазах каждого индивидуума, город улыбался каждому из нас – этим сущностям не было никакого дела до того, какие апокалипсисы грядут в душе их незримых созерцателей.

Когда мне было семь лет, я осталась на выходные с ныне покойной бабушкой. Помню, мы пили чай, ели изумительное абрикосовое варенье и смотрели советский фильм про Великую Отечественную. На экране рвались снаряды, бравые солдаты Красной армии давали отпор немецким захватчикам, а после боя собирались вместе, играли на гармошке, танцевали и широко улыбались. В моменты такого релакса киношных персонажей всегда светило солнце. Помню, как я возмущенно ткнула пальцем в экран и повернулась к бабушке, чтобы озвучить то, что меня выбило из колеи во всем происходящем:

- А солнце не должно светить, когда идет война!..

Почему я вспомнила этот момент именно сейчас, вжимаясь в натуральную черную кожу сиденья «брабуса», намеренно забившись в угол так, чтобы не ловить в зеркале заднего вида отмороженный взгляд одного из сторожевых псов Лаврова? Весна хотела свести меня с ума, а я не замечала ее жаждущих объятий, бежала без оглядки в спасительную невесомость, желая разучиться дышать и чувствовать. Уже совсем скоро я вновь погружусь в пучину арктических вод, сжигая свою независимость и волю к жизни на ледяном костре чужого желания; его одержимость была настолько сильной и непреклонной, что он не остановился ни перед чем.