Орхидея, королева Сингапура - [21]

— Да, слышала. У нас его называют детектором лжи.

— Смешное русское название! Так вот, он собирается навестить меня на этой неделе. Мы поговорим с ним. Может, Билл нам что-нибудь и подскажет.

— Ему будет нужен круг подозреваемых, которых он сможет допросить, а у полицейских таковых нет, — тут же активизировалась Марина.

— Ну вот, ты опять за всех решаешь. Потерпи.

— Как я могу терпеть?! Время же идет! До сих пор не могу поговорить с этой филиппинкой. Я чувствую, она не хочет со мной встречаться. Сначала вежливо отказывалась, а теперь просто грубит. А ведь Катя была с ней дружна, девочки рассказывали.

— Я поговорю с ней сам, — резко перебил ее Ален.

Марина от неожиданности замолчала. Он советовал, звонил нужным людям, оплачивал счета, но поговорить с девушкой? Ей припомнились хищная улыбка, недобрый взгляд пышногрудой смуглянки, и она невольно почувствовала укол ревности.

— Ты что, знаком с ней лично? — стараясь скрыть, что ее женское самолюбие ущемлено, спросила она.

— Я бы не хотел обсуждать с тобой эту тему. — Ответ был более чем красноречив.

— Я, как ни странно, тоже, — проклиная свою несдержанность, расстроенным голосом проговорила Марина.

Предчувствуя надвигающуюся ссору, Ален мягко предложил:

— Хочешь, я поговорю с ней в твоем присутствии?

— Делай, как ты считаешь нужным, — холодно заявила Марина.

Он набрал номер телефона, и каждое слово, произнесенное им в трубку, ранило сердце Марины.

Ведь она интуитивно почувствовала это в первое мгновение, когда увидела его там, на сцене, с корзиной цветов. Неважно, что девушек было много, Марина своим женским чутьем вычислила ее. Потому что Ален смотрел так, как он умеет смотреть только на одну… И она смотрела на него. «Но, Бог мой, да мало ли на кого он мог смотреть за эти восемнадцать лет?» — твердил прагматичный разум Марины. Но сердце ныло, отзываясь болью в висках, наполняя глаза горькими слезами, которые готовы были предательски скатиться по щекам.

Ален держал трубку в руках и слушал. В его лице появилось что-то неуловимо знакомое Марине. Что-то очень интимное, о чем знают только двое. Не выдержав, она направилась по широкой, до блеска натертой мраморной лестнице на второй этаж, где располагалась спальня Алена.

Здесь царил его дух. Пушистый ковер покрывал огромное пространство зала с террасой, выходящей в роскошный сад. Там, возле круглого голубого бассейна, работал старый слуга-индус, кожа которого под лучами тропического солнца стала иссиня-черной. Заметив через окна веранды Марину, он почтительно сложил ладони домиком и согнулся в поклоне. Дотронувшись до парчового балдахина над кроватью, Марина представила, как все эти годы Ален приходил в эту роскошную спальню, ложился в мягкую душистую постель и засыпал с мыслью… о ком? Думал ли он о ней? Кто жил в его сердце? Кто бывал тут? Стараясь успокоиться и переключить свои мысли, она прилегла на широкую кровать и взяла с ночного столика вчерашнюю прессу. Но тут же с гневом бросила газеты и журналы на пол. Все страницы были заполнены кричащими заголовками: «С конкурса „Мисс Азия“ похищена девушка под псевдонимом „Черный лебедь“. „Черный лебедь“ уплыл, не заплатив по счетам». А с растиражированной фотографии вызывающе нагло взирала широкоскулая красавица в золотом расшитом тюрбане с разноцветными страусовыми перьями. «Ночь Востока» стала теперь главной претенденткой на бриллиантовую корону.

«Кто-то поработал с прессой!» — застучало в голове у Марины. Но кто? Слезы мгновенно высохли, и она, взглянув на себя в золоченое зеркало, поправила макияж. Голубое с белой оторочкой платье мягко струилось, облегая ее стройную высокую фигуру: треугольный вырез на груди открывал длинную шею и подчеркивал красивую высокую грудь. Подстриженные умелой рукой густые черные волосы косой челкой спускались на одну сторону. «Все вроде в порядке, но глаза… С такими глазами я больше похожу на Старуху Изергиль, чем на Нефертити, — горько усмехнулась она про себя, — но надо держаться». И, вернувшись в гостиную, Марина твердо заявила:

— Пусть она приезжает прямо сейчас. Поговорим втроем. — И, зажав свое самолюбие в кулак, добавила: — Я ценю твою искренность.

— Я твою тоже… спустя восемнадцать лет, — с упреком парировал Ален.

— Но я за это расплачиваюсь, — не уступала Марина.

— Как видишь, и мне приходится несладко.

Марина внимательно посмотрела ему в глаза. Он не отвел взгляд.

— Значит, квиты? — Ален примирительно протянул ей руку.

Она не могла устоять и прижала ее к своей опухшей от слез щеке.

— Я не в силах поверить в то, что Лиса могла сделать что-нибудь дурное. На ее молодую жизнь выпало столько страданий. Разве ты не заметила, как искренне она переживает? — уговаривал Ален Марину.

Та передернула плечами, с трудом скрывая неприязнь к этой вульгарной белозубой девице с сексуальной внешностью и бесстыжими хитрыми глазами.

— Тебя никто не просит верить, — возразила Марина. — Пусть только твой ученый друг Билл поговорит с ней. Ален, но почему ты против? — На этот раз Марина употребила все свое женское обаяние, для того чтобы… Она сама не знала, для чего. Злоба к наглой девице, вставшей не только на ее пути, но и на пути их дочери (Марина инстинктивно это чувствовала), переполняла все существо женщины. Она еще покажет этой дряни! Сопротивление Алена только добавляло масла в огонь. Неприязнь Марины становилась все сильнее, постепенно переходя в открытую вражду.