Орхидеи в крови - [21]

– А что такое? – встрепенулась та.

– Да вот Олеся Викторовна изъявила горячее желание ехать с нами, а так как она учитель биологии, а мы едем собирать орхидеи, то я ей, увы, отказать не могу. А число мест у нас строго ограничено. И получается, что вы – уважаемый педагог со стажем, гордость нашего города, преподаватель университета – не едете.

Теперь Олесю пронзила взглядом уже Ирина Мелентьевна.

Тихомиров-старший – приятный мужчина лет сорока – громко заметил:

– Господа, только не надо меня напрягать и говорить, что я спонсирую слишком мало народа. Разберитесь сами, кто там будет нужнее.

Зоя Михайловна поджала губы и выдавила сладким голосом, не соответствующим волчьему выражению ее глаз:

– Ну что вы, Олег Дмитриевич! Мы вам и так благодарны. Никто не собирается на вас давить, упаси господи!

– А на меня невозможно давить, – громко рассмеялся Олег Тихомиров, спокойно откидываясь на спинку стула. – Это в принципе невозможно.

– Но я уже сделала все прививки! – истерично выкрикнула Ирина Мелентьевна. – Что, я зря травила себя всякой гадостью? – Она развернулась вполкорпуса и теперь откровенно пожирала Олесю глазами. – Я вас спрашиваю, молодая леди!

– А что вы преподаете? – вмешался Олег Тихомиров, проявляя внезапный интерес к происходящему.

Ирина Мелентьевна испуганно взглянула на завуча, потом пошамкала губами и нехотя выдала:

– Историю.

– Послушайте, – в разговор вмешался второй, до этого молчавший мужчина, – ну пусть женщины решат это сами, без нас, а то сейчас такие разборки начнутся!

Зоя Михайловна представила:

– Знакомьтесь, Дмитрий Покрытов, преподаватель МГИМО, пишет диссертацию по истории религий. Так?

– Да, я преподаю историю религий. А диссертацию пишу по буддизму. – Дмитрию было тоже под сорок, только он представлял полную противоположность Тихомирову-старшему. Маленький и страшно худой, с всколоченными, давно не стриженными волосами.

– А чего про него писать? – хохотнул Тихомиров-старший. – Про него все давно и так написано.

Дмитрий бросил презрительный взгляд на спонсора, но промолчал.

Олег снова громко рассмеялся и вытянул ноги, загородив ими проход между партами. Тихомиров-старший был очень большим, казалось, что он один занимает все свободное пространство. Высокого роста и средней полноты, с огромными ручищами, почти лысый, в светлых брюках и кремовой рубахе навыпуск, – весь его внешний вид свидетельствовал о благополучии и хорошей нервной системе.

– Ну? – Зоя Михайловна нервно постукивала острым каблучком по линолеуму.

Олеся молчала, молчала и Ирина Мелентьевна. Она лишь громко и возмущенно сопела.

– Да киньте вы жребий! – подал с последней парты голос Влад Тихомиров. – И хватит париться, раз никто никому уступить не хочет.

Тихомиров-старший одобрительно хмыкнул, достал из кармана брюк записную книжку и ручку-«паркер», вырвал два листа и на одном из них поставил крестик. Затем скрутил их в одинаковые жгуты и выложил на стол:

– Прошу, дамы.

Ирина Мелентьевна, показывая всем видом, до какого унижения ей пришлось опуститься, подошла к столу.

– Этот. – Она ткнула пальцем правый жгутик.

Олег развернул листок бумаги и показал его присутствующим:

– Пусто. Поздравляю, Олеся, вы едете с нами.

Ирина Мелентьевна громко ойкнула, затем судорожно схватила сумочку и тяжело вышла из класса, даже не попрощавшись.

А Олеся так и продолжала сидеть, внимательно рассматривая носки собственных туфель. Она даже не поняла, расстроилась или обрадовалась представившемуся ей случаю.

«Случай, а ведь мы порой сознательно только из-за страха перед переменами упускаем возможность изменить свою жизнь», – подумала Олеся.

– Спасибо. Я, конечно, еду.

Глава 16

Было уже почти два часа дня, а Воронин все еще продолжал валяться на разобранной постели. Марина удивленно покосилась на мужа и, пожимая плечами, прокралась на цыпочках мимо него на кухню. К ее величайшей радости, вот уже третий вечер подряд Воронин после работы приходил домой. И даже сегодня, в субботу, никуда не исчез, не испарился, не отправился пить пиво с друзьями, как он обычно поступал в течение всей их совместной жизни.

– Завтракать будешь? – крикнула Марина, гремя кастрюлей. – Или обедать, даже не знаю, как и назвать.

– Буду, спасибо, – буркнул Воронин и снова замолчал.

Марина ошарашенно замерла на месте: никаких тебе привычных вопросов-распоряжений «А что ты там приготовила?» или «Принеси сюда, пожалуйста». Марина осторожно присела за кухонный стол и задумалась, что такое могло произойти с Ворониным, чтобы он изменился до неузнаваемости. А все это началось в тот самый вечер, когда она пришла с сеанса черной магии, прямо как по Булгакову. Воронин ждал ее дома какой-то потерянный и несчастный, Марина даже сначала решила, что муж заболел, и кинулась мерить ему температуру. Но термометр показывал 36,7.

– Ты отравился, что ли? – Озарила Марину еще одна догадка. – Надеюсь, не паленой водкой?

– Марина. – Воронин даже не разозлился, его голос был бесцветным и тихим. – Не говори ерунду, я просто устал. И давай пойдем спать.

Вот и сейчас муж чересчур спокойно, даже немного подавленно взглянул на нее:

– Малыш… ты это… прости меня, а?