Орхидеи еще не зацвели - [38]

— Надеюсь-с, — сказал он, увлеченно занимаясь моими носками.

— Из меня вышел бы хороший муж, ведь я богат, и у меня мягкий характер. Я всегда готов к компромиссу. К тому же, что немаловажно в данном случае, я сирота.

— Осмелюсь заметить, что вы дали себе очень верную оценку-с. Но к чему вы клоните-с?

— Я веду к тому, Шимс, что Элиза замужем, и потому я желал бы познакомиться с Орландиной. Но твои безумные родственники не сообщают, как ее найти. Твой прославленный брат, правда, в косвенной форме, обещал зарубить меня ятаганом, и все, что я о нем знаю, заставляет внимательно отнестись к этой угрозе.

— Должен сказать-с, что вы много раз были помолвлены и всегда находили способ избежать брака, когда узнавали невесту получше, — сказал Шимс, проигнорировав реплику о ятагане. — А в данном случае вы вовсе незнакомы с девушкой. Боюсь, в подобном настроении вам не следует принимать судьбоносных решений-с.

— Ты не подумал, что твоя сестра могла бы стать миссис Вустон?

— Я подумал-с, что всем нужно знать свое место-с.

— Так значит, нет?

— Нет-с. Я бы не стал в данном случае применять ятаган, однако нежелательно, чтобы ваши тетушки и весь круг родственников приписали этот союз не вашим взаимным с ней чувствам, а моей дьявольской хитрости. Орландина — чувствительная девушка, она не сможет жить в подобной атмосфере. Поэтому я умываю руки-с.

— Что же, резоны твои мне ясны, однако ведь существует Америка, куда всегда можно уе…

— Как вам угодно-с.

После чего Шимс подошел и демонстративно поправил мои подушки, как будто не понимая, что режет меня без ножа — хоть турецкого, хоть ровного.

Глава 21

Не знаю, сколько я пролежал в комнатных сумерках — при таком свете читать было трудно, да и не хотелось. Я думал, и мысли мои были печальны. Я вглядывался в свою душу, и видел в ней и повсюду один лишь мрак. Вдруг дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула Элиза — во мраке мелькнул белый саван надежды.

— Я принесла вам записки сэра Чальза-с, — сказала она, потупившись.

— Хорошо, положи на газетный столик и включи лампу. Кстати, может, ты знаешь, — спросил я ее, — коты дергают ушами, это мимика или жестикуляция?

— Неа, — сказала Элиза, — вряд ли. Не думаю.

Повисла пауза.

— Сэр Генри, — наконец произнесла она прерывистым полушепотом, — Стивен сказал мне, что вы… хотите меня видеть.

Я ничего не ответил, подождал, чтобы она высказалась ясней.

— Я… ой, хм… мы здесь еще живем по феодальным правилам-с… и ваш покойный дядюшка, сэр Чарльз, даже пользовался правом первой ночи-с… и если…

— Даже если он так и поступал, то это было незаконно, — сурово заметил я, поневоле увлекаясь беседой.

— Да-с, но… порой бывает, что если бы одна из сторон была более сговорчивой, многих неприятностей можно было бы избежать-с… — пролепетала бедная женщина, не зная, куда деться от эмоций непонятной мне природы, и у меня создалось впечатление, будто она глубоко сожалеет о том, что я не желаю жить по феодальным правилам. «Куда катится мир! — казалось, восклицали ее влажные, блестящие глаза. — Люди добрые, властелин Баскервиль-Холла отказывается пользоваться правом первой ночи в отношении собственной горничной!»

— Подожди, Элиза, сядь, — сказал я, за руку притягивая ее на край своей постели. Рука была мягкой и горячей, на ней виднелась царапина явно кошачьего происхождения. Элиза покорно присела и кокетливо заглянула себе в вырез платья, как бы желая удостовериться, что все при ней. По-моему, при ней было даже больше, чем достаточно. У нее на правой груди была красная точка, должно быть, лопнул небольшой сосуд.

— Значит, тебе Стивен сказал прийти? — спросил я, как мог, сурово. — Извини, я не верю.

— Почему-с? — спросила она, неожиданно широко улыбнувшись. В глубине рта один зуб был слегка темноват.

— Потому что он обо мне кое-что знает.

— Что именно-с?

— Знает. Он знает… — да господи, что ж сказать-то ей? Ведь не то, что я вовсе не сэр Генри и хотя бы поэтому не могу воспользоваться правом первой ночи, хотя у меня это, может быть, вовсе не хуже бы получилось, — …что я хочу познакомиться с Орландиной.

— Если вам нравлюсь я, это не значит, что понравится она-с, и что тогда-с?

— «Тогда-с»… А у нее такая же улыбка?

— Ох, право, не знаю-с…

— «Тогда-с» скажи мне, как ее найти, и я «узнаю-с».

— Но… если у вас такие современные взгляды-с… в крайнем случае, ваша избранница, кем бы она ни была, может для вас развестись.

— А если мне не нужна жена, которая может развестись? — отпарировал я и подумал «о боже, что же я несу, она сейчас как обидится!».

— Ну тогда спокойной ночи-с, — сказала она, вскочив, как ужаленная и прихватив по дороге из комнаты пепельницу с окурком (слава богу, что ей не попалась ночная ваза, а то б она и ее опрокинула).

— Спокойной ночи, Элиза, — сказал я без всякой надежды заснуть.

Однако когда кто-то начал ломиться ко мне среди ночи в дверь, я проснулся, а это значит, что я спал. Этим самым кем-то оказался Генри Баскервиль, косой, как заяц в это время года. Силовые решения всегда казались ему самыми естественными; ждать он не умел, и пока я облачался в халат и искал тапочки, он успел высадить дверь и явиться воочию.