Орган времени - [15]

– Сергей Степанович? – вопросительно произнесла она, глядя на меня и на Сергея Степановича.

– Да-да, – сказал он, – проходите.

– Я к вам. Меня направили, – женщина протянула ему какую-то бумажку.

– Проходите, садитесь, – повторил он, забирая бумажку и показывая на стул перед столом. – Я сейчас.

Он отдал бумажку Леночке и подошел ко мне.

– У меня пациенты, – сказал он, как бы извиняясь, – надо работать. В общем, завтра в семь. Хорошо? Я, наверно, еще позвоню вам сегодня, или вы позвоните.

– Понимаете… – опять попытался начать я.

Но тут Леночка подала голос:

– Сергей Степанович, тут…

– Я сейчас, – прервал он ее, – одну минуту, – и потом ко мне: – Ну, до завтра. Вы не волнуйтесь, все будет хорошо. В общем, до завтра, – он пожал мне руку. – Нужно идти, извините.

Похоже, именно сейчас уже не получалось объясниться.

– Я позвоню, – чувствуя тяжесть от ложности положения, проговорил я и вышел за дверь.

По дороге домой все злился на себя, что так и не смог ничего сказать. «Ладно, – в конце концов решил я, – вечером позвоню ему и скажу».

Вечером пытался вспомнить, во сколько он приходит домой после работы, но, так и не вспомнив, решил звонить попозже, чтобы уж наверняка. Но позже у него было занято, я никак не мог дозвониться, злился, набирая номер уже, наверно, в двадцатый раз – неопределенность ситуации угнетала, я хотел разрешить ее.

Сегодня Леночка не должна была приехать ко мне – что-то ей там нужно было сделать дома у тети. Я был один, ночь приближалась, зажигая тьму за окном. Я сделал кофе и вдруг вспомнил, что у меня еще есть коньяк. Сергей Степанович просил не пить, но теперь-то уж было все равно. Я достал бутылку. Сидел, глядя в телевизор, и пил коньяк с кофе. Потом раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал голос Сергея Степановича – он сам позвонил мне.

– Как у вас дела? – спросил он. – Все в порядке?

– Знаете, – сказал я ему, – вы только не обижайтесь и постарайтесь понять меня. Я тут думал обо всем этом… Наверно, мы поспешили.

– Сейчас уже поздно, – видимо, он решил пропустить мимо ушей мои слова, считая, что так будет лучше, – завтра рано вставать. Ложитесь, будет лучше, если вы хорошо выспитесь.

– Да, – ответил я, – действительно уже поздно. Знаете, что я сейчас делаю? – Он слушал. – Я пью коньяк с кофе, – сказал я и замолчал, ожидая его реакции.

Он тоже молчал, в трубке было слышно его дыхание. Потом он медленно произнес:

– Вы пьете коньяк?

– Да.

– Зря, – он был спокоен. – Я же просил вас…

Мы снова молчали, я ждал, что он повесит трубку.

– Почему? – сказал он вместо этого. – Что случилось?

– Ничего не случилось, – ответил я, – просто я передумал умирать.

Последовала небольшая пауза – похоже, он начинал понимать, что я не шучу.

– Никто не заставляет вас умирать, – затем сказал он.

– Да? – несколько резко отозвался я. – А вы?

– И я, – он говорил все так же спокойно, но теперь чуть грустно. – Вы не умрете, с чего вы взяли?

– Как с чего? А ваша операция? Первые опыты всегда неудачные. Я как раз первый.

Он снова молчал.

– Вы боитесь? – потом проговорил он. Я не ответил. – Это ничего, – он говорил тихо и спокойно, даже слишком спокойно. – Наверно, вы выпили еще не очень много. Я думаю, это не страшно, но, пожалуйста, больше не надо. Лучше ложитесь и выспитесь хорошенько.

– Сергей Степанович, – так же спокойно ответил я, – я не подопытный кролик для вас – вы не можете говорить мне, что делать. Если я захочу пить – я буду пить, а если захочу спать – я лягу спать. Но только потому, что сам захочу это, а не потому, что вы скажете мне.

– Да, – проговорил он, – понятно.

– Что понятно? – с вызовом спросил я.

– Вы не волнуйтесь, – сказал он. – Вы не подопытный кролик, и я не могу говорить вам, что делать. Но можно спросить вас?

– Что?

– Вам страшно? – он спросил это легко и естественно, наверно, так, как я сам бы спросил себя.

Я не знал, что ответить, но потом подумал, что зря кричу на него.

– Да, – тихо произнес я, вдруг почувствовав, что он понимает меня и не стыдно признаться ему в своем страхе, – мне страшно. И дело не в том, что я боюсь смерти. Просто… Я не хочу… – и замолчал.

– Зря, – сказал он. – Здесь нечего бояться, даже боли не будет – вы ведь будете под наркозом и совершенно ничего не почувствуете, просто уснете и ничего не будете чувствовать.

Я молчал и слушал.

– Вы ведь хотели этого, – продолжал он. – Зачем же отступать, когда уже все готово и остается только последний шаг? Это даже недолго, тем более для вас. Вы уснете, а потом проснетесь – как одно мгновение. Все, что вам нужно сделать, – это только прийти и уснуть. Остальное сделаю я. Только прийти и уснуть. Может быть, в несколько непривычной обстановке – ну так что? Мы будем рядом: Леночка и я – мы не позволим, чтобы с вами что-то случилось.

– Да? – я слушал его, чувствуя, что превращаюсь в ребенка. Он гипнотизировал меня своей успокаивающей плавной речью. – А если я не проснусь?

– Этого не может быть. Когда вы проснетесь и почувствуете, каким стали, я думаю, вам будет смешно вспоминать свои страхи и, может быть, даже немного стыдно. Но это ничего. Ничего. Главное, вы сейчас не поддавайтесь им, – он замолчал на секунду. – А знаете что? – вдруг сказал он.