Орфические песни - [4]
В осеннем саду
…Нет, образ жизни Дино не менялся к лучшему: то в Генуе, то в Болонье, то в других местах полиция задерживала его за пьяные драки. Однако в тот же самый период он возобновляет учебу в университете, сдает экзамены, интенсивно пишет стихи и прозу. Проводит много времени в музеях и храмах, заново вглядываясь в полотна давно любимых художников, подолгу над ними размышляя. Его произведения появляются на страницах студенческих журналов Болоньи.
Этот период важен для Дино еще в одном отношении — прочитав запоем писания Ницше, он становится его искреннейшим приверженцем. Надо отметить, что литературные и философские привязанности Кампаны никогда не диктовались модой. Громадная посмертная популярность Ницше навряд ли подталкивала его интерес. Ницше одинокий, больной, безумный — стоял для него, конечно, выше, чем Ницше — «кумир поколения». Между ними было немало общего: оба — провинциальные вундеркинды, оба выросли в традиционной среде, только раскрывающейся навстречу веяниям новых времен. Оба неуютно чувствуют себя в своей эпохе; оба устремлены к будущему, к максимально широкому горизонту взгляда на мир, но совершенно вопреки господствующим тенденциям. Обоих — выходцев отнюдь не из благородного сословия — внутренний аристократизм побуждает ожесточенно сопротивляться «прогрессивному» мещанству, «просвещенно-гуманистическому» лицемерию. В обоих жадная потребность веры только обостряет протест против общепринятой религии; высокая чуткость к культурным явлениям сочетается с дионисийски-восторженным отношением к дикой природе. Обоих влекло в горы, к нагромождениям и разломам камня, к буйству лесов, к торжественному покою озер. Внутренние травмы тоже у обоих во многом сходны…
Зимой 1913–1914 года Кампана встретился с двумя ведущими представителями флорентийского художественно-литературного истеблишмента — Арденго Соффичи и Джованни Папини, издателями близкого к футуризму журнала «Лачерба». Он отдал им на просмотр тетрадь, из которой просил выбрать что-либо для публикации в журнале. При встрече автор был одет как нищий бродяга, почти не прикрытый от зимнего холода; попутно выяснилось, что, не имея денег на поезд, он прошел от Марради до Флоренции по горным дорогам, а здесь вынужден спать в ночлежке вместе с бездомными. Ознакомившись с содержанием рукописи, Соффичи и Папини нашли ее «интересной». Задержав тетрадь у себя, они вскоре позабыли о ней в череде собственных дел: Папини отдал тетрадь Соффичи, а тот — плодовитый прозаик, поэт, эссеист, издатель, художник в одном лице — прочно затерял ее среди бездны вещей и бумаг. Затерял так, что она нашлась лишь… через 57 лет, при ремонте дома. Кампана, не дождавшись ответа, страдая от холода и недоедания, вернулся домой, как и пришел, пешком. Глашатаи нового искусства не ответили ни на одно из его взволнованных писем с вопросами, будут ли все-таки опубликованы фрагменты, и как можно получить тетрадь обратно. (Второго экземпляра у него не было.) Мало ли на свете «интересных» стихов… Вот если бы автор был одет получше, то и отношение к рукописи было бы, вероятно, другим[3].
Жестоко разочарованный и оскорбленный, Дино решился переписать свою заветную книгу заново — отчасти по черновикам, отчасти по памяти. И чувство уязвленного достоинства, и ответственность за написанное — мобилизовали и сосредоточили его, как вероятно, ни одно другое дело за прожитые двадцать девять лет жизни.
На свет явилась совсем новая книга. Она не только сильно выросла в объеме, но и по качеству была намного выше, чем первоначальный вариант. (Это выяснилось спустя полвека, когда нашлась пропавшая рукопись.) Фрагменты, созданные в разное время, удалось связать единством замысла и стиля в единый лирико-мистический текст.
К концу мая 1914 года работа над текстом была закончена. Попытки устроить его в известные издательства успеха не имели. Луиджи Бандини, чуть ли не единственный близкий товарищ Кампаны в родном городе, взялся организовать подписку. За короткое время удалось собрать задаток для местного типографа. Не может не удивить факт, что на издание книги, весьма далекой от провинциальных вкусов, автор которой к тому же имел репутацию полупомешанного, внесли деньги, ни много ни мало, сорок четыре человека. Возможно, это было сделано из уважения к отцу-учителю.
На плохой разносортной бумаге, в примитивной типографии, с кучей огрехов — книга все-таки была отпечатана. На обложке значилось: «Орфические песни. Трагедии последнего германца в Италии»[4]. Далее: «Вильгельму II, императору германцев, посвящается».
Не успела на книге просохнуть краска, как наступил август четырнадцатого. В мае следующего года Италия вступила в войну на стороне Антанты. Германофильские выверты теперь попахивали не только скандалом, но и обвинением в агитации в пользу врага. Продавая книгу в литературных кафе, рассылая ее друзьям и знакомым, Дино наспех вырезал страницу с посвящением кайзеру, но недоуменных вопросов и упреков избежать не удалось. Выручка была ничтожна. Своевременно вернуть долг типографу не удавалось. В результате большая часть тиража не попала ни в руки поэта, ни в руки читателя. Она исчезла, подобно тому, как прежде исчезла рукопись. Вероятнее всего, типограф, не дожидаясь беды на свою голову, пустил «трагедии последнего германца Италии» под нож.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Роман французского писателя Эрика Фая (1963) «Нагасаки» начинается почти как мистическая история: герой, ничем не примечательный служащий, обнаруживает, что у него в квартире появился неизвестный житель, невидимый и неуловимый, но оставляющий едва заметные следы своего присутствия. В действительности все оказывается несколько проще — и одновременно сложнее и глубже. Четкие и понятные границы «своего» и «чужого» неожиданно размываются, герою приходится столкнуться с неприятными, непривычными вопросами.
Первая публикация октябрьского номера «ИЛ» озаглавлена «Время сердца» ипредставляет собой переписку двух поэтов: Ингеборг Бахман (1926–1973) и Пауля Целана (1920–1970). Эти два автора нынеимеют самое широкое признание и, как напоминает в подробном вступлении к подборке переводчик Александр Белобратов относятся «к самым ярким звездам на поэтическом небосклоне немецкоязычной поэзии после Второй мировой войны». При всем несходстве судеб (и жизненных, и творческих), Целана и Бахман связывали долгие любовные отношения — очень глубокие, очень непростые, очень значимые для обоих.
В рубрике «Документальная проза» — отрывки из биографической книги Игоря Ефимова «Бермудский треугольник любви» — об американском писателе Джоне Чивере (1912–1982). Попытка нового осмысления столь неоднозначной личности этого автора — разумеется, в связи с его творчеством. При этом читателю предлагается взглянуть на жизнь писателя с разных точек зрения: по форме книга — своеобразный диалог о Чивере, где два голоса, Тенор и Бас дополняют друг друга.