Орест Кипренский - [4]

Мать с ребенком (Портрет госпожи Прейс?). 1809. Рисунок

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портрет музыканта. 1809. Рисунок

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В том же 1809 году Кипренский гостил в имении Давыдовых Аксиньино Веневского уезда Тульской губернии. Там он выполнил графические портреты владельца села Алексея Владимировича Давыдова, Василия Денисовича Давыдова и портрет Матери с ребенком (госпожи Прейс ?). Здесь зритель как бы допущен к задушевной домашней беседе, в круг дружеских и почти родственных отношений - такова мера естественности поведения моделей. Поэтизация усадебной, домашней жизни входила в круг излюбленных тем ранней романтической лирики. Строки Константина Батюшкова как бы формулируют программу этого рода поэтических медитаций: «Блажен стократ, кто с сельскими богами, Спокойный домосед, земной вкушает рай...»

С весны 1811 Кипренский в Твери. Ростопчин рекомендовал его так называемому тверскому двору - великой княгине Екатерине Павловне и ее супругу, принцу Георгу Ольденбургскому, который, став в 1809 году генерал-губернатором Ярославской, Тверской и Новгородской губерний, обосновался в Твери.

Кипренский написал портрет Ольденбургского на маленькой дощечке. Хотя он отделан в деталях, однако воспринимается как своего рода этюд, но этюд - как точная фиксация психологического явления. Даже ничего не зная о судьбе принца, которого вихри истории забросили в русский провинциальный город, можно понять, догадаться, какие тут заключены страсти. Их выдает лицо, по которому можно судить, что перед нами человек, снедаемый честолюбием, как будто ждущий своего часа. Художник застал момент политической драмы, о которой говорил Лев Толстой, рассуждая в Войне и мире о причинах войны 1812 года. Толстого, конечно, не удовлетворяли объяснения историков. Он препарировал их объяснения так, что причины и следствия сделались несоизмеримы, и непонятно, как могли произойти такие грандиозные и страшные события от того, что «Наполеон был властолюбив, Александр тверд... и герцог Ольденбургский обижен». Последняя фраза уводит читателя в область частных, психологических обстоятельств отдельного человека, но именно это и нужно Толстому, чтобы убедить нас в том, что история складывается из бесчисленного множества поступков и действий миллионов этих самых единичных человеков. Формулировка Толстого превращает исторический факт в картинку из жизни, а это, собственно, и есть то, что мы видим у Кипренского. Как и в ранних портретах, таких, как портреты Швальбе, Челищева, Ростопчиной, здесь художественный эффект портретности достигается не только портретированием лица, но и преследованием цели изобразить некоторое событие. Его модели по-разному, но все открыты в «жизни даль» с возможностью непредсказуемых метаморфоз и превратностей - кто с «томленьем упования», кто «с нетерпеливой душой». Или, как здесь, - с уязвленностью, обидой и сарказмом. И если искать, как определить случившееся, то лучшей формулы, чем «герцог Ольденбургский обижен», не сыскать. Но эта «обида», принадлежит к событиям такого рода, которые определяют характер, судьбу и роль в истории. (В данном случае несущественно, что речь идет не о «нашем» принце, а о его отце, у которого Наполеон отнял герцогство Ольденбургское, важно именно это совпадение образа в портрете Кипренского и толстовской формулы.)

В марте 1812 года Ольденбургский выехал из Твери в Вильно, где, как известно, в июне царь и весь собравшийся в Вильно двор и военный штаб встретили начало войны. Кипренский же отправился в Петербург, откуда в это время уходили войска.

Портрет принца Георгия Петровича Ольденбургского. 1811

Екатерининский дворец-музей, Пушкин

Портрет Николая Семеновича Мосолова. 1811

Государственная Третьяковская галерея, Москва 

Калмычка Баяуста. Около 1813. Рисунок

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портретный рисунок

Кипренский, как говорилось, подлинный создатель карандашного портрета в русском искусстве. Масштаб его и как портретиста, и как рисовальщика, мастера графической формы и стиля, уникален. Только к концу XIX века у Репина, затем у Серова, отчасти у Врубеля произойдет новый взлет этого жанра. Но и на этом фоне по богатству стилистических модификаций, разнообразию лиц, остроте индивидуально и социально характерного Кипренский остается непревзойденным.

Атмосфера графических портретов Кипренского заставляет забыть об отношениях «художник - заказчик»; невольно воображается, что художник сам выбирал, кого портретировать. Но не будем забывать, что сама по себе эта атмосфера есть род художественной иллюзии, созданной выдающимся мастером.

Круг моделей художника, как говорилось, замечательно широк. Можно при этом отметить, что Кипренский «отрисовывает» подчас вереницы лиц, связанных семейственными или дружескими узами. Это относится, например, к дому и кружку Алексея Николаевича Оленина. Здесь гости чувствуют себя как дома:

Меж тем, как замечает

Кипренский лица их

И кистию чудесной,

С беспечностью прелестной,

Вандиков ученик

В один крылатый миг

Он пишет их портреты...