Орест Кипренский - [3]

Шрифт
Интервал

Портрет графини Екатерины Петровны Ростопчиной. 1809.

Государственная Третьяковская галерея, Москва


1809-1812. Москва, Тверь. Успех

Определением Совета Академии от 27 февраля 1809 года Кипренский командировался в Москву. Единственными документальными свидетельствами о его пребывании там являются упоминания о нем в письмах графа Ф.В. Ростопчина. Федор Васильевич Ростопчин (1763-1826) начал свою карьеру при Екатерине, при восшествии на престол Павла I стал одним из влиятельнейших вельмож. Но за месяц до гибели Павла последовала отставка, и Ростопчин поселился в Москве как частное лицо. Совсем еще не старый человек, он вошел в круг тех отставных екатерининских вельмож, которые всем своим существованием воплощали дух своеобразной оппозиционности и независимости. Именно они придавали Москве начала XIX века своеобразную физиономию вельможнобарственного, сибаритского «фрондерства» в сочетании с чудаковатостью. В 1810 году Александр I пожаловал Ростопчина званием обер-камергера своего двора, но тот продолжал жить в Москве. В 1812 году Ростопчин был назначен главнокомандующим Москвы и на этом посту вошел в анналы истории.

Портрет князя Ивана Алексеевича Гагарина. 1811

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Портрет графа Федора Васильевича Ростопчина. 1809

Государственная Третьяковская галерея, Москва


Портреты Ростопчиных - это подчеркнуто домашние портреты, Ростопчин изображен без орденских знаков. Простота композиционного сочинения граничит с аскетичностью. Художник избегает картинной эффектности ради сосредоточенного созерцания. Парность портретов утверждается традиционным приемом композиционной зеркальности в обращенности друг другу. Но интересно, как тонко дифференцировано художником психологическое состояние изображенных: оба они, как видно, застигнуты в момент, когда в непринужденной беседе возникает пауза, о которой говорится: «тихий ангел пролетел». И именно этой одинаковостью момента обнаруживается индивидуальность, то, как неодинаково переживается ими это событие, как по-разному в каждом из супругов происходит это причащение к одновременно объединяющему и разъединяющему молчанию.

Екатерина Петровна Ростопчина (1775-1859) была под стать своему мужу в своеобычности характера и индивидуальности.

Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова. 1809

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург


Современники отмечали прекрасное образование Ростопчиной: она знала несколько языков, в том числе латынь и греческий. Не любила светских удовольствий; будучи с шестнадцати лет фрейлиной, она скучала и мало танцевала на придворных балах. В 1794 году вышла замуж за Ростопчина. Для своих детей Екатерина Петровна составила краткую российскую историю и географию, и ее супруг отмечал в одном из писем, что они ясно и хорошо написаны. Но у нее была еще одна забота - религия. В Ростопчиной, воспитанной в вольтерьянский век, при ее серьезности и интересам к духовной сфере религиозное вольнодумство причудливо соединилось с религиозным мистицизмом. Она легко стала добычей иезуитов, тайно перейдя в католическую веру. Разумеется, семейное согласие было нарушено - положение главнокомандующего первопрестольной при жене католичке было не совсем удобным. В старости Ростопчина, устраненная мужем от воспитания сына Андрея, жила затворницей в Москве или подмосковном имении Вороново. Едва ли Кипренский мог знать обо всех этих обстоятельствах, и все же в портрете Ростопчиной художником угадана эта ее склонность к мистической экзальтации.

Портрет Василия Денисовича Давыдова. 1809. Рисунок

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портрет Алексея Владимировича Давыдова. 1809. Рисунок

Государственный музей А.С. Пушкина, Москва


Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова (1809) - из ряда шедевров мастера. Здесь очевидна новизна портретной концепции Кипренского, отличающая все его работы от произведений живописцев XVIII века. Художник берет любимый и богато разработанный XVIII веком тип так называемого парадного портрета и расставляет свои акценты. Непременный для парадного портрета момент торжественного предстояния преображен в ситуацию одинокого ожидания; поза и очерк фигуры выдают выправку и стать человека, привыкшего ловить восторженные взгляды: он словно покрыт «глянцем обожания», которым пользовалось военное сословие в эпоху наполеоновских войн. В полумрак ночного уединения как бы привнесена атмосфера бала, но герой предается мечтам и прихотливому течению своих мыслей. Как никто, Кипренский умел писать обращенный внутрь взгляд человека, словно прислушивающегося к чему-то внутри себя. Рассматривание этой по-своему элегантной картины позволяет живее, чем исторические комментарии, понять, как в тех людях были поразительно сплавлены военная доблесть, светское изящество и «дум высокое стремленье».

Высоко оцененный современниками и хорошо им известный, этот портрет сделался жертвой музейного недоразумения: уже после смерти автора портрета было забыто имя изображенного, и целое столетие в нем видели изображение поэта-партизана Дениса Давыдова. Сравнительно недавно было установлено, что в 1809 году в гвардейском гусарском полку только Евграф Давыдов был полковником, а Денис был в меньшем чине. Надо сказать, что как военный герой Евграф Владимирович был прославлен не меньше своего двоюродного брата Дениса Васильевича. Он был участником многих драматических эпизодов наполеоновской эпопеи, начиная с трагического Аустерлица, вплоть до грандиозной «битвы народов» под Лейпцигом в 1813 году, откуда он вышел с тяжелейшими увечьями.

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
55 книг для искусствоведа. Главные идеи в истории искусств

«Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия» – Оскар Уайльд. Эта книга – не только об искусстве, но и о том, как его понимать. История искусства – это увлекательная наука, позволяющая проникнуть в тайны и узнать секреты главных произведений, созданных человеком. В этой книге собраны основные идеи и самые главные авторы, размышлявшие об искусстве, его роли в культуре, его возможностях и целях, а также о том, как это искусство понять. Имена, находящиеся под обложкой этой книги, – ключевые фигуры отечественного и зарубежного искусствознания от Аристотеля до Д.

Амедео Модильяни

Есть в искусстве Модильяни - совсем негромком, не броском и не слишком эффектном - какая-то особая нота, нежная, трепетная и манящая, которая с первых же мгновений выделяет его из толпы собратьев- художников и притягивает взгляд, заставляя снова и снова вглядываться в чуть поникшие лики его исповедальных портретов, в скорбно заломленные брови его тоскующих женщин и в пустые глазницы его притихших мальчиков и мужчин, обращенные куда-то вглубь и одновременно внутрь себя. Модильяни принадлежит к счастливой породе художников: его искусство очень стильно, изысканно и красиво, но при этом лишено и тени высокомерия и снобизма, оно трепетно и человечно и созвучно биению простого человечьего сердца.

Цвет в промышленном интерьере

Способности цвета оказывать физиологическое и психологическое воздействие на человека удивительно разнообразны. Так цветовым решениям под силу расширять пространство или, наоборот, делать его более сжатым, компактным. Цветом можно как привлечь внимание, так и замаскировать, спрятать что-либо. Цвет способен и согревать, но и создавать ощущение прохлады, и многое другое. Книга может быть полезна как профессионалам, работающим с цветом, интерьерами, так и широкому кругу читателей, интересующихся воздействием цвета на человека.

Драматургия буржуазного телевидения

Наркотизирующий мир буржуазного телевидения при всей своей кажущейся пестроте и хаотичности строится по определенной, хорошо продуманной системе, фундаментом которой является совокупность и сочетание определенных идеологических мифов. Утвердившись в прессе, в бульварной литературе, в радио- и кинопродукции, они нашли затем свое воплощение и на телеэкране.

Разломанное время. Культура и общество в двадцатом веке

«Разломанное время», последняя книга одного из самых известных историков нашего времени Эрика Хобсбаума, в полной мере отражает оригинальность его критического взгляда, фундаментальное знание истории культуры, структурную четкость и страстную, емкую манеру изложения. Анализируя самые разные направления и движения в искусстве и обществе – от классической музыки до художественного авангарда 1920-х, от модерна до поп-арта, от феминизма до религиозного фундаментализма, Хобсбаум точно определяет поворотные моменты эпох и устанавливает их взаимосвязь. Сочетание левых убеждений и глубинной связи с культурой до- и межвоенной Центральной Европы во многом объясняются биографией Хобсбаума: ровесник революции 1917 года, он вырос в еврейской семье в Берлине и Вене, с приходом нацистов эмигрировал в Великобританию, где окончил Кембридж и вступил в Компартию. Его резкие высказывания нередко вызывали споры и негодование.

Пикассо

В течение первых десятилетий нашего века всего несколько человек преобразили лик мира. Подобно Чаплину в кино, Джойсу в литературе, Фрейду в психологии и Эйнштейну в науке, Пикассо произвел в живописи революцию, ниспровергнув все привычные точки зрения (сокрушая при этом и свои взгляды, если они становились ему помехой). Его роднило с этими новаторами сознание фундаментального различия между предметом и его изображением, из-за которого стало неприемлемым применение языка простого отражения реальности.