Орест и сын - [22]
Комната, убранная к празднику, сияла: расцвели цветы на обоях, завились комнатные растения, настенные ковры играли красками, белоснежный стол угловато топорщился крахмальными бортиками. Отец вынимал посуду. По одной он поднимал рюмки к потолку и заглядывал в них, как в маленькие подзорные трубы. “Не дождался тебя”. — Он кивнул на елку, уже укрепленную в крестовине. “Ты на звездочета похож”, — сказала Инна. “Та-та, та-та, зависит ли удача от звездочетной мудрости моей?” — пропел он оперным басом.
Елка, оттаявшая в тепле, зеленела мягкими концами веток, шары легко дрожали в хвое. Инна достала коробку с картонными фигурками. Серебристого орла — на самый верх, поближе к звезде, черных жаворонков — пониже. Разноголовое стадо заколыхалось у ствола, над ним закружилась полосатая пчела. У корней, над самой крестовиной, Инна повесила лягушку, мышь и рыбу. “Смотри-ка! Все звери, какие бывают!” — Хабиб смотрел с восхищением. Инна остановила взгляд на вершине: “Вот-вот. Человека не хватает…” Пошарив в опустевшей коробке, брат подал звезду.
Отец заглянул в последнюю рюмку и хлопнул в ладоши. Кухонная дверь широко распахнулась, и в звоне елочных шаров показалась торжественная процессия: мать несла блюдо распаренной баранины. Хабиб тянул столик, уставленный салатами. Повозку с праздничной снедью украшали круглоголовые стеклянные фигуры: бутылки с домашними винами были заткнуты высокими пробками.
Отец приглушил телевизор, разлил по рюмкам ягодное вино и смял салфетку: “Хороший год! Очень удачный год! Помянем его добрым словом”. Инна подумала: как на похоронах. Отец выпил и пригладил лысую голову. Мать смотрела радостно. И родители, и брат радовались празднику. Их жизнь говорила сама за себя и требовала новогодней благодарности — по-хозяйски.
Спасская башня выплыла из эфирных глубин и встала перед Инной, похожая на стебель огромного цветка, распустившегося пятью рубиновыми гранями. “Цветик-семицветик”, — Инна вспомнила детскую книжку и усмехнулась нехорошо. Звезда испустила пунктирное сияние и остановилась. Волшебный цветок обещал выполнить любое желание, стоит только оторвать рубиновый лепесток и прошептать:
Лепестков было пять, и их следовало беречь, но когда сияющая звезда остановилась над Инной с последним, двенадцатым ударом и густая эфирная волна понесла одуряющую весть о новом, 1975 годе, Инна, отчужденно оглядев мать, отца и брата, оторвала лепесток и, бросив в эфир первое желание, произнесла так, чтобы быть услышанной: “Вели, чтобы я встретила того мужчину”. Спасская башня, благосклонно выслушав, пропала.
Все каникулы башня напоминала о себе заставкой к программе “Время”, и Инна смело смотрела на экран. Днем она не думала об этом вовсе, однако, когда час начинал приближаться к девятому, Инна торопилась домой, украдкой поглядывая на запястье. День за днем вращался вокруг девятичасовой оси, пока, очутившись с соседской девочкой в квартире ее одноклассника, Инна не узнала загаданного в Чибисовом отце.
Тогда, выбравшись из странной квартиры с десяткой в кармане, Инна честно направилась к автобусу, намереваясь ехать за пленкой. Однако стоило ей войти в автобус, как следом, на ходу отжав закрывающиеся двери, успело вскочить что-то гадкое и встать вплотную к ее сиденью, навалившись на плечо всей тяжестью. Инна раздраженно отодвинулась, но оно придвинулось следом.
Оказывалось, что башня совершила простейший подлог, как будто подала пальто, вывернутое наизнанку, а Инна, не глядя назад и болтая о постороннем, сунула в рукава обе руки и, только коснувшись мездры воротника, поняла, что переодеваться поздно: пальто крепко запахнулось обеими полами и с хрустом застегнулось на все пуговицы. Инна стояла в проходе, чувствуя ладонями вывернутые боковые швы, и ждала разоблачения, которое могло вырвать пуговицы с мясом в любую минуту, стоит только кому-нибудь одному, первому, повернуться к ней и ткнуть пальцем.
Когда автобус остановился на той остановке, на которой следовало выходить, Инна не смогла, как ни старалась, протиснуться к выходу, потому что события последних недель повернулись к ней спиной и сцепились локтями в крепкую цепочку, не желая ни двинуться, ни поменяться с ней местами.
Она дошла до квартиры и, взглянув на занывшее запястье, увидела, что стрелки часов подползли к девяти. Загоревшийся экран брызнул музыкой, и под привычный вечерний перезвон выплыла новая заставка, на которой чьим-то тонким пером был выведен силуэт страны, похожей на грузное животное с поджатыми передними лапами. Из-под поджатого силуэта, из самых глубин эфира выплывала навстречу Инне набрякшая улыбка. В той единственной сверкающей точке, в которой находилась Спасская башня, был поставлен правильный красный круг, и, впившись в него глазами, Инна поняла, что никакой надежды нет, потому что коготок, сунувшийся в этот круглый капкан, уже увяз, а значит, и всей птичке пропасть.
Положив руки на светящийся экран, девочка стояла на коленях перед электрическим ящиком и чувствовала, как разряды бегут по рукам к судорожно сокращающемуся сердцу.
Елена Чижова – коренная петербурженка, автор четырех романов, последний – «Время женщин» – был удостоен премии «РУССКИЙ БУКЕР». Судьба главной героини романа – жесткий парафраз на тему народного фильма «Москва слезам не верит». Тихую лимитчицу Антонину соблазняет питерский «стиляга», она рожает от него дочь и вскоре умирает, доверив девочку трем питерским старухам «из бывших», соседкам по коммунальной квартире, – Ариадне, Гликерии и Евдокии. О них, о «той» жизни – хрупкой, ушедшей, но удивительно настоящей – и ведет рассказ выросшая дочь героини, художница… В книгу также вошел роман «Крошки Цахес».
В романе «Крошки Цахес» события разворачиваются в элитарной советской школе. На подмостках школьной сцены ставятся шекспировские трагедии, и этот мир высоких страстей совсем непохож на реальный… Его создала учительница Ф., волевая женщина, self-made women. «Английская школа – это я», – говорит Ф. и умело манипулирует юными актерами, желая обрести единомышленников в сегодняшней реальности, которую презирает.Но дети, эти крошки Цахес, поначалу безоглядно доверяющие Ф., предают ее… Все, кроме одной – той самой, что рассказала эту историю.
Елена Чижова – автор пяти романов. Последний из них, «Время женщин», был удостоен премии «Русский Букер», а «Лавра» и «Полукровка» (в журнальном варианте – «Преступница») входили в шорт-листы этой престижной премии. Героиня романа Маша Арго талантлива, амбициозна, любит историю, потому что хочет найти ответ «на самый важный вопрос – почему?». На истфак Ленинградского университета ей мешает поступить пресловутый пятый пункт: на дворе середина семидесятых. Девушка идет на рискованный шаг – подделывает анкету, поступает и… начинает «партизанскую» войну.
Елена Чижова, автор книг «Время женщин» («Русский Букер»), «Полукровка», «Крошки Цахес», в романе «Лавра» (шортлист премии «Русский Букер») продолжает свою энциклопедию жизни.На этот раз ее героиня – жена неофита-священника в «застойные годы» – постигает азы непростого церковного быта и бытия… Незаурядная интеллигентная женщина, она истово погружается в новую для нее реальность, веря, что именно здесь скроется от фальши и разочарований повседневности. Но и здесь ее ждет трагическая подмена…Роман не сводится к церковной теме, это скорее попытка воссоздания ушедшего времени, одного из его образов.
Новый роман букеровского лауреата Елены Чижовой написан в жанре антиутопии, обращенной в прошлое: в Великую Отечественную войну немецкие войска дошли до Урала. Граница прошла по Уральскому хребту: на Востоке – СССР, на Западе – оккупированная немцами Россия. Перед читателем разворачивается альтернативная история государств – советского и профашистского – и история двух молодых людей, выросших по разные стороны Хребта, их дружба-вражда, вылившаяся в предательство.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.