Орест и сын - [20]
Через высокую ограду доносились крики толпы, и члены совета тревожно вертели головами, прислушиваясь. Гомон голосов подгонял спор: перебивая и дополняя друг друга, они приводили новые и новые доводы, по которым Иисуса необходимо было уничтожить. Глушилка за стеной взвыла неистово, и сквозь вой Ксения услышала: “What about the Romans?!”* Она решилась выглянуть: горбатый нос и двойной подбородок не вязались с жалким выкриком. “Римлян боится, фашист!”
С места поднялся гадкий голосок. Встав на цыпочки и пожимая мягкими плечами, он пел о том, что незачем забирать у народа его игрушку, они получили что хотели, но главный и низкий голос перебил его: “Put yourself on my place!”** Он жаловался, что у него связаны руки, и склонял сидевших к решению, и Ксения уже понимала, что склонит. Тогда, не дожидаясь конца совета, она выскочила из комнаты и, обежав двор, толкнулась в едва заметную калитку. Погони не было: отстали и вой, и эфирный гомон. Она скользнула взглядом по слепой каменной ограде и бросилась в улочку, начинавшуюся от самой стены. Улочка кружила между домами из нетесаного камня и поднималась все выше и выше, подкладывая под ноги узкие каменные ступени. Никто не встретился Ксении на пути.
Поворотив направо из переулка, она увидела дом с двумя каменными столбиками на крыше. У входа сидел человек с запавшим носом. Ксения помедлила, но он смотрел прямо, и, прислушавшись, она услышала приглушенные голоса и звон пересыпаемых монет. Ксения вошла в тот миг, когда Мария, откинув длинные волосы, подходила к Иисусу с белым матовым сосудом. Из сосуда шел слабый сладковатый запах, незнакомый Ксении. Мария вылила желтоватое на ноги Иисуса, и сидящие в комнате зароптали. Голос, прежде смеявшийся над Марией, возвысился и стал упрекать ее в том, что снадобье можно было продать, а вырученные деньги раздать бедным. Этот голос сидел у самого входа над темным кованым сундучком и считал монеты. Теперь, оставив свое занятие, он поднялся, чтобы встать напротив Иисуса, а Мария пела об огне, охватившем ноги и голову: “Close your eyes, close your eyes and relax, close your eyes, close your eyes...”*** Покачивалась лучистая колыбельная, и другие женщины подпевали тихо. Не попадая губами в слова, Ксения думала о том, что опоздала. Добытые ею сведения, казавшиеся такими важными в арочном дворе, уже ничего не стоили...
Все пропало. Полная бобина, делая последние обороты, подхватывала конец пленки. Поставить на другую сторону Ксения не умела. Она выдернула шнур из розетки, и красный огонек погас.
В родительской комнате было тихо. Однажды, еще на старой квартире, она подслушала: родители говорили об отъезде. Тогда она вбежала в комнату и, захлебываясь слезами, стала кричать, что никуда не поедет — останется здесь, пусть едут куда хотят. Больше они не говорили, но Ксения знала: думают. Может быть, теперь, когда переехали в отдельную… Она поднялась и зажгла ночник. Инна снова не явилась. “Обманула. Всегда обманывает. Можно отнести не деньги — пленку”. Теперь она ненавидела Инну.
Волосы свалялись за день. Ксения взялась за расческу и отложила, дернула за шнурок ночника, ощупью, в полной темноте дошла до постели и отвернулась к стене. Тихо, из самого далека, вступило разноголосье, подчинявшееся движку отцовского приемника.
Северный ветер с разбегу залетал с Дворцового моста на площадь и падал на впалую грудь Главного штаба. Арка — исполинское горло — равномерно вдыхала и выдыхала ледяной воздух, заставляя прохожих, прорывавшихся с Дворцовой на Невский, втягивать головы в плечи. Поземка летела по красноватой брусчатке и заметала следы бегущих воротников — песцовых, лисьих, овечьих. У самой земли ветер шумно отрясал игольчатый, липкий прах и прыгал до верхних желобов, подставляя себе под ноги дрожащие ходули — столбы фонарного света. Вечернее эхо высоко подымало леденящий вой: “У-у-у!” — натягивало поперек улицы огромный ветреный транспарант. Края снежной тряпки ветер раздувал изо всех сил и бил ими наотмашь по фасадам домов. Двери междугородной станции, телефонные барышни, легонько повизгивали, когда он хватал их за ручки.
Нынешняя зима была особенно холодной. Столбик редко поднимался выше двадцатиградусной отметки. Программа “Время” пророчила сильный порывистый ветер, и люди двигались короткими перебежками от автобусных остановок до дверей магазинов.
С самого детства Инна любила такие дни. Ее детский сад располагался в тупичке меж двух задних крылец Адмиралтейства, прямо у Невы. Иннины бабушки жили далеко, а родители много работали и обычно приводили ее в группу первой, а забирали последней, когда она, уже одетая в пальто, сидела у детских шкафчиков. Это были плохие минуты, потому что каждый раз, хотя этого так никогда и не случилось, Инна боялась, что никто за ней не придет. Вечерние минуты страха искупались огромным дневным счастьем, которое дарила горка Александровского сада.
Дети шли, взявшись попарно за руки, и когда, дойдя до поворота аллеи, Инна видела деревянную голову с высунутым ледяным языком, ее охватывало нетерпение и холодком бежало по деснам. Она и сейчас помнила последние минуты, когда, держась за шершавые ото льда перильца, первой подымалась на площадку и, растопырив руки, срывалась вниз по скользкому, припорошенному с ночи ледяному языку и неслась, не приседая на корточки, до самого конца.
Елена Чижова – коренная петербурженка, автор четырех романов, последний – «Время женщин» – был удостоен премии «РУССКИЙ БУКЕР». Судьба главной героини романа – жесткий парафраз на тему народного фильма «Москва слезам не верит». Тихую лимитчицу Антонину соблазняет питерский «стиляга», она рожает от него дочь и вскоре умирает, доверив девочку трем питерским старухам «из бывших», соседкам по коммунальной квартире, – Ариадне, Гликерии и Евдокии. О них, о «той» жизни – хрупкой, ушедшей, но удивительно настоящей – и ведет рассказ выросшая дочь героини, художница… В книгу также вошел роман «Крошки Цахес».
В романе «Крошки Цахес» события разворачиваются в элитарной советской школе. На подмостках школьной сцены ставятся шекспировские трагедии, и этот мир высоких страстей совсем непохож на реальный… Его создала учительница Ф., волевая женщина, self-made women. «Английская школа – это я», – говорит Ф. и умело манипулирует юными актерами, желая обрести единомышленников в сегодняшней реальности, которую презирает.Но дети, эти крошки Цахес, поначалу безоглядно доверяющие Ф., предают ее… Все, кроме одной – той самой, что рассказала эту историю.
Елена Чижова – автор пяти романов. Последний из них, «Время женщин», был удостоен премии «Русский Букер», а «Лавра» и «Полукровка» (в журнальном варианте – «Преступница») входили в шорт-листы этой престижной премии. Героиня романа Маша Арго талантлива, амбициозна, любит историю, потому что хочет найти ответ «на самый важный вопрос – почему?». На истфак Ленинградского университета ей мешает поступить пресловутый пятый пункт: на дворе середина семидесятых. Девушка идет на рискованный шаг – подделывает анкету, поступает и… начинает «партизанскую» войну.
Елена Чижова, автор книг «Время женщин» («Русский Букер»), «Полукровка», «Крошки Цахес», в романе «Лавра» (шортлист премии «Русский Букер») продолжает свою энциклопедию жизни.На этот раз ее героиня – жена неофита-священника в «застойные годы» – постигает азы непростого церковного быта и бытия… Незаурядная интеллигентная женщина, она истово погружается в новую для нее реальность, веря, что именно здесь скроется от фальши и разочарований повседневности. Но и здесь ее ждет трагическая подмена…Роман не сводится к церковной теме, это скорее попытка воссоздания ушедшего времени, одного из его образов.
Новый роман букеровского лауреата Елены Чижовой написан в жанре антиутопии, обращенной в прошлое: в Великую Отечественную войну немецкие войска дошли до Урала. Граница прошла по Уральскому хребту: на Востоке – СССР, на Западе – оккупированная немцами Россия. Перед читателем разворачивается альтернативная история государств – советского и профашистского – и история двух молодых людей, выросших по разные стороны Хребта, их дружба-вражда, вылившаяся в предательство.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.