Ореол смерти - [29]

— Проститутка без лицензии в Лас-Вегасе? — Рорк усмехнулся. — Не может быть! Я, право, потрясен.

— Ты лучше со мной не шути! Черт побери, Рорк, ты, оказывается, и в этом замешан! В деле есть твои показания…

— Естественно.

— Ты что, нарочно стараешься, чтобы твое имя всплывало во всех моих расследованиях?

— Я ничего не делаю нарочно, лейтенант.

— Отлично! Просто великолепно. — Если он предпочитает держаться официально — ну что ж. — В таком случае, ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов, Рорк. Вы хорошо знаете Слейда?

— Я его вообще не знаю. То есть лично знаком с ним никогда не был. Признаться, я совершенно забыл о том печальном случае и вспомнил, только когда начал собирать информацию по делу Тауэрс. Не хотите ли кофе?

— Вы забыли, что давали показания по делу об убийстве?!

— Да, — ответил Рорк спокойно. — Это был не первый случай, когда мне пришлось общаться с полицией, и, очевидно, не последний. Ведь по большому счету это меня не касалось, лейтенант.

Ева перевела дыхание, стараясь сдержаться.

— Если это было для вас таким незначительным эпизодом, о котором вы тут же забыли, то скажите, почему вы продали и казино, и отель — одним словом, все, что вам принадлежало в Лас-Вегасе, через сорок восемь часов после убийства Сесили Тауэрс?

Несколько мгновений он молчал, пристально глядя на нее.

— По личным мотивам.

— Рорк, подышите ответ поубедительнее! Я готова поверить, что эта продажа не имеет никакого отношения к убийству Тауэрс, но выглядит это подозрительно. «По личным мотивам» — объяснение недостаточное.

— Мне оно в тот момент казалось достаточным. Скажите, лейтенант Даллас, неужели вы думаете, что я решил шантажировать Сесили Тауэрс юношескими ошибками ее будущего зятя, заманил ее в Вест-Энд, а когда она отказалась сотрудничать, перерезал ей глотку?

Ева была готова возненавидеть его за то, что он своей безответственностью вынудил ее завести этот разговор.

— Я уже говорила, что не верю в вашу причастность к ее смерти. Но вы ставите меня в такое положение, что я должна буду разрабатывать и эту версию! А на это уйдут время и силы, которые необходимы для поимки настоящего преступника.

— Черт тебя подери, Ева! — он сказал это так тихо и сдержанно, что у нее комок подступил к горлу.

— Чего ты от меня хочешь, Рорк? Ты сказал, что поможешь, что я могу рассчитывать на твои связи. А теперь ты разозлился на меня совсем по другому поводу и собираешься вместо этого вставлять палки в колеса?

— Я просто изменил свое решение, — сказал Рорк равнодушно, встал и подошел к столу. — По нескольким пунктам, — добавил он, взглянув на нее так, что у нее сердце готово было разорваться.

— Но ведь ты можешь хотя бы объяснить, почему все продал! Тогда мы будем знать, что это просто совпадение, и тебя оставят в покое.

Рорк на мгновение задумался. Может, все-таки сказать, что решил реорганизовать некоторые свои предприятия, а те, которые зарекомендовали себя как криминальные, продать? Но это будет означать, что он сдался.

— Нет, — проговорил он наконец. — Боюсь, что не могу.

— Почему ты ставишь меня в такое положение?! — воскликнула Ева. — Это что, наказание?

Рорк пожал плечами.

— Можешь и так считать.

— Но ты опять будешь вовлечен в расследование, как в прошлый раз. Зачем тебе это нужно?

Рорк посмотрел на нее. Глаза потемнели от волнения, и стрижка такая дурацкая…

— Я знаю, что делаю, — твердо сказал он. Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить.

— Рорк, неужели ты не понимаешь, что мне уже недостаточно просто знать, что ты не имел к убийству Тауэрс никакого отношения? Теперь мне придется это доказывать!

Ему так хотелось дотронуться до нее, что даже пальцы сводило.

— А ты это знаешь, Ева?

— Не имеет значения! — отрезала она и вышла.

Пожалуй, имеет, подумал он. Только это сейчас и имеет значение. Он готов был проклясть ее за то, что она не смотрит на него своими золотистыми глазами так, как смотрела раньше. И проклясть себя за то, что уже готов был умолять ее не вычеркивать его из своей жизни. Ведь он знал, что если бы начал умолять об этом, то рано или поздно возненавидел бы и ее, и себя…

Рорк умел выжидать и избавляться от соперников, умел побеждать. Отлично умел бороться за то, чем хотел обладать. Только вот с Евой он не хотел ни выжидать, ни побеждать, ни бороться.

Рорк вынул из кармана ее пуговицу и стал разглядывать, словно это была какая-то головоломка, вещица с секретом.

«Какой же я идиот! — подумал он. — Как ни унизительно, но приходится признать, что любовь превращает мужчину в редкостного дурака».

Рорк встал и сунул пуговицу обратно в карман. Надо закончить совещание, есть и другие дела, требующие внимания…

А еще, подумал он, надо выяснить, просочилась ли из Лас-Вегаса информация о некоторых подробностях ареста Слейда. И если да, то как и почему.

* * *

Ева не могла отложить встречу с Надин, и это ее раздражало. Еще больше раздражало то, что у Надин нашлось для нее время только между вечерним и ночным выпусками новостей. А это значило, что встретиться придется в кафе «Имиджи» неподалеку от телестудии «Канал 75».

Кафе это, утопающее в зелени раскидистых деревьев, считалось весьма привилегированным заведением. Ева уселась за столик, взглянула на цены в меню — телевизионщикам явно платили гораздо лучше, чем полицейским, — и остановила выбор на пепси.