Орельен. Том 2 - [61]

Солнечный блик на каждом лепестке — это было прекрасно… Что это за цветы? Говорят, настоящих голубых цветов не существует. А эти… Как знать, видит ли их синеву великий старец? Ходят слухи, что у него началась болезнь глаз. Ему грозит слепота. Страшно даже подумать. Слепнет человек, для которого глаза — вся жизнь. Ему больше восьмидесяти лет. Если он ослепнет… Береника представила себе, как он требует, чтобы вырывали цветы прежде, чем они начнут увядать, цветы, которых он все равно не увидит… Синие цветы заменят розовыми. А розовые — белыми. Каждый раз сад будто перекрашивают заново. До какой степени тоски надо дойти, чтобы появилась такая прихоть. По саду прохаживались садовники с беспокойным и скучающим видом. Должно быть, проверяют посадки. А что, если они случайно забыли вырвать хоть одну из тех оранжевых маргариток, которые еще вчера украшали собой сад? В каком-нибудь дальнем уголке… Быть может, стоит оставить хоть что-то в дальнем уголке сердца? Ведь храним же мы письма в самых дальних ящиках нашего письменного стола!

Береника прижалась лицом к решетке. Дом, укрытый цветущим кустарником, казался спокойным, необитаемым. Очевидно, хозяин спал. Зеленые ставни, красная крыша… Немножко похоже на дома, какие строят в колониях. На усыпанные камешками аллеи сада падал от цветов синеватый отсвет. Быть может, здесь и не было никого, кроме этих садовников, бесшумно ступавших по земле… И Береники. И грез Береники. Теперь уж ничто не сдерживало полета ее грез. И никто. Ни Поль, ни Арчи, ни покровительственно-дружественная улыбка четы Вангу, ни банджо Молли. Береника мечтала. Забыв все свои невзгоды. Вся во власти так и не пропетой песни. Среди синих цветов, торжественного, парадного гравия, у решетки дома, похожего на все дома всех наших грез. В средоточии этих грез был человек, высокий, неторопливый и нерешительный, черноволосый человек, умевший как-то особенно мягко поводить плечами… тот, что похитил ее сердце, тот, что говорил мало, но зато так хорошо улыбался… Орельен… любовь моя… Орельен…

— Береника!

Она затрепетала всем телом. Кто окликнул ее? Оттуда, из сада. Нет, этого просто не может быть. Он стоял там за решеткой, без шляпы, улыбался, глядя на нее влажными от слез глазами. Высокий мужчина, неторопливый и нерешительный… Орельен… Береника провела рукой по лбу.

— Береника!

Он снова окликнул ее. Значит, это не греза. Орельен был там, в саду Клода Моне, и он глядел на нее, и в глазах его стояли слезы. Цветы были голубые, почти голубые. Солнце играло на его смуглой коже. Береника почувствовала бешеное биение сердца. Она испугалась. Надо бежать. Но руки, ухватившиеся за решетку, не желали разжиматься. Вдруг она заметила, что он направился к калитке.

Тогда она бросилась бежать по тропинке.

LXVI

Он бежал за ней. То ли сердце ее билось слишком сильно, то ли она поняла тщетность своего бегства, или вдруг осознала всю нелепость, безумие своего поведения? Так или иначе, она остановилась и стала ждать, еле переводя дух, прислонясь спиной к земляному откосу, идущему вдоль тропинки.

Орельен приближался к ней, он видел, как судорожно подымается ее грудь, видел мелкие капельки пота, проступившие на висках, ее испуганно поднятое лицо, закинутую назад голову и белокурые волосы, сбившиеся в бегстве на сторону! Видел, как медленно подымаются и опускаются ее веки, видел синие круги под глазами, придающие взгляду еще более тревожное выражение, и это дрожание полуоткрытых губ, обнаживших стиснутые, очень белые, мелкие кошачьи зубы… Он остановился. Он стоял рядом с ней, был на целую голову выше ее. Никогда еще он не видел ее такой — в простом летнем наряде: в простенькой бежевой юбочке и желтом джемпере. Каждый слышал тяжелое дыхание другого. И оба молчали.

Первой заговорила она, бессознательно повинуясь женскому инстинкту самозащиты:

— Ах, вот как, значит вы меня преследуете, шпионите за мной…

— Клянусь, — запротестовал было он.

Но Береника не дала ему договорить:

— Не смейте клясться…

— Но, Береника, ведь это чистая случайность.

— Случайность! Смешно даже слушать…

Береника первая овладела собой, теперь она вела игру. Она спутала все карты. Если бы она сделала еще шага три, он схватил бы ее в свои объятия. Он пустился в бессвязные объяснения.

— Это невероятно… вы правы… немыслимо, но это случайность… счастливейшая случайность… я ничего не знал, представления не имел… Я просто привез на своей машине к Клоду Моне дядю Блеза и Розу. Роза давно хотела его посетить… увидеть… Дядя ей обещал много раз. А Роза столько слышала о Клоде Моне от Шарлотты Лизэс… Роза говорит, что Шарлотта — самая великая актриса нашего времени… Сейчас они там, в доме. Я не хотел навязываться… Моя роль самая скромная — я их только привез сюда на машине. И бродил по саду, когда вдруг…

В конце концов какой смысл ему лгать? Но самое главное было не потерять своего превосходства над ним. Поэтому она прервала его бессвязное повествование.

— Допустим, что это правда… но откуда вдруг такая интимная дружба с мадам Мельроз? Насколько я вас поняла, речь шла именно о ней? — Береника тут же прикусила язык. Последняя фраза могла прозвучать ревнивым упреком. — Какая, впрочем, разница! — добавила она. — Мадам Мельроз или Симона!