Орел-завоеватель - [71]
Веспасиан почувствовал, как кровь отливает от щек, страх и гнев едва не взяли в нем верх над самообладанием.
— Это что, очередная проверка моей лояльности, командир?
— В данном случае нет, но ты молодец, что осторожен. Нет, я просто хотел заверить тебя в том, что твой командующий не такой уж глупец, каким ты его, похоже, считаешь.
— Командир! — возразил Веспасиан. — Я и не думал…
— Мир, легат, мир. — Плавт поднял руки. — Я знаю, что ты думаешь, как и остальные, да и сам на вашем месте думал бы точно так же. Но я — человек императора, обязанный исполнять его повеления. Если я не сумею разбить врага, меня в худшем случае обвинят в некомпетентности, а в глазах высшей власти это куда меньший грех, чем неповиновение. — Командующий помолчал. — Наверное, ты считаешь, что в подобном моем поведении повинна постыдная слабость. Что ж, возможно, в этом есть доля истины. Но если твоя звезда продолжит движение вверх и ты окажешься на моем месте, с талантливым и нетерпеливым легатом в своем подчинении, который ставит военный успех выше всяческих политических соображений, то, думаю, тебе не однажды вспомнятся мои слова.
Веспасиан промолчал, с отстраненной невозмутимостью глядя на командира, но внутренне стыдясь того, что благоразумие диктует ему никак не реагировать на покровительственную нотацию. Что делать, поучения старших по рангу приходится терпеливо и молча сносить.
— Так вот, — продолжил Плавт, — есть и хорошая новость, которую я тебе обещал. Твоя жена и твой ребенок прибудут сюда в составе императорской свиты.
— Флавия в императорской свите? Но… почему?
— Только не воображай, будто ее вдруг невесть как приблизили к монаршей особе. Свита большая, согласно депеше Нарцисса, в ней больше ста человек. Я так понимаю, что Клавдий хочет, чтобы его и в походе окружали блистательные представители римской аристократии. Но ведь, в конце-то концов, важна не причина, а то, что ты сможешь снова увидеть супругу. А там, помнится, есть на что посмотреть.
Этот незамысловатый комплимент вовсе не польстил Веспасиану, и он лишь кивнул, даже не попытавшись изобразить из себя что-то вроде: я сам безмерно горд, что отхватил в жены столь признанную красавицу. Его отношения с Флавией строились на чем-то гораздо более глубоком и сложном, чем простое физическое влечение, так что внешняя привлекательность той, при всей ее несомненности, не имела решающего значения. Однако все эти соображения были слишком интимны, чтобы с кем-либо ими делиться.
К тому же радость, охватившая было его при мысли о скорой встрече с женой, тут же уступила место волнению. С чего бы это она вдруг оказалась в числе приближенных Клавдия? Император обычно держал при себе либо записных льстецов, умевших его развлекать, либо людей, находившихся на подозрении, которых он не решался оставлять без присмотра.
И если Флавию отнесли ко второй категории, ей может грозить нешуточная опасность. Во время путешествия она будет находиться под постоянным тайным приглядом, и малейший намек на заговорщические или изменнические действия приведет к тому, что она попадет в зловещие когти дознавателей вольноотпущенника Нарцисса.
— Это все, командир?
— Да, все. Постарайся, чтобы твои люди с максимальной пользой провели время в ожидании прибытия императора.
ГЛАВА 29
По завершении строительства укреплений Девятый и Четырнадцатый легионы были переправлены через Тамесис и расположились на отведенных им участках. Вспомогательные части и Двадцатый легион остались на месте, охранять тягловых и вьючных животных, распределенных по пастбищам на обширнейшей территории. Цепочка укрепленных фортов протянулась от реки Тамесис до самого порта Рутупий, откуда к заречному лагерю беспрерывно тянулись обозы. Назад подводы возвращались пустыми или же доставляли к морю увечных отставников, которым ввиду досрочного отчисления из легионов в дальнейшем приходилось рассчитывать лишь на государственный хлебный паек. Впрочем, большую часть припасов теперь везли вдоль побережья к устью Тамесиса, а оттуда транспортными судами флота вторжения переправляли вверх по течению.
На территории римского лагеря были оборудованы огромные склады, где накапливалось поступавшее с материка оружие, снаряжение и съестные припасы. Интенданты вели строгий учет прибывающему добру, и все, что поступало в лагерь, тут же заносилось в списки и распределялось по секторам хранения. Столь серьезный подход к вопросам снабжения гарантировал, что выступившая в очередной поход армия будет обеспечена вооружением, обмундированием и провиантом по меньшей мере не хуже, чем в начале кампании.
Ожидание императора и его свиты обернулось для легионеров дополнительным отдыхом, хотя, разумеется, рутинных обязанностей у них хватало. Укрепления следовало поддерживать в должном состоянии, вырытые отхожие места — периодически чистить, а накапливающийся мусор — вывозить за обнесенные валом лагерные пределы. Фуражные отряды неустанно рыскали по окрестностям, выискивая и прибирая к рукам по каким-то причинам не уничтоженные варварами припасы, а также полуодичавших домашних животных и скот, отбившийся от угоняемых стад. Кроме того, существовала и повседневная мелочовка, тоже требовавшая рабочих рук. На первых порах фуражные рейды дозволялось совершать с охраной не менее чем в когорту, но поскольку конная разведка изо дня в день доносила, что никаких значительных вражеских сил в округе не наблюдается, то в светлое время солдатам стали разрешать покидать лагерь и небольшими группами.
