Ореховый посох - [343]

Стивен вдруг замер и пробормотал:

— Джеффри Симмонс.

— Кто?

— Джеффри Симмонс. — Стивен улыбнулся. — Это мой приятель. Он пишет докторскую диссертацию по математике и преподает в университете. У нас в Денвере, штат Колорадо.

Лицо его оживилось. Ведь как раз в таких вещах он вроде бы всегда очень неплохо разбирался. Задачки, которые присылал ему Джеффри, приводили в отчаяние большинство студентов, но только не его, Стивена; ему нравились бесчисленные смысловые извивы и повороты математических абстракций. И, надо сказать, он почти всегда добивался поставленной цели.

— Как может этот Джеффри Симмонс помочь нам? — раздраженно сказал старик. — Напоминаю: времени у нас крайне мало.

— Два, четыре, два, один, два, по одному на четырех боковинах и на крышке, — бормотал себе под нос Стивен.

Он снова стал быстрым шагом мерить каюту, нажимая на «елочки» в самых различных комбинациях.

— Стивен, ты что?

— Два, четыре, два, один, два и по одному на каждой из четырех сторон и на крышке. Подумай: что здесь может иметь смысл?

— Для меня или для Нерака?

— Ни для кого из вас. Что имеет смысл с точки зрения математики? — Стивен улыбнулся и продолжил: — Ты сам сказал, что он использовал магию, защищавшую шкатулку, но запертой ее держит отнюдь не магия. А значит, это наверняка просто математическая головоломка. Смотри... — Стивен снова принялся нажимать на серебряные треугольнички. — Если одновременно нажать на две штуки с каждой стороны и еще на четыре в центре... — Он сделал это, и впервые оба сдвоенных треугольника «утонули» и на поверхность больше не выскочили. Стивен повторил то же действие на каждой из боковых сторон и снова заговорил: — А если взять по одному треугольнику слева и справа и нажать на них одновременно с соответствующими «елками» в середине...

Он сделал это, но фигурки тут же вернулись в прежнее положение.

— Проклятье! — проворчал старик. — Я уж думал, что у тебя получилось.

— Не теряй присутствия духа! Это же только одна сторона. Стивен повторил свои манипуляции на всех остальных боковинах шкатулки, но результат оказался прежним.

— Вот дерьмо! — выругался он.

— Этот принцип не работает, — вмешался маг. — Стивен, времени нет, надо спешно придумывать что-то другое.

— Нет, — резко ответил Стивен. — Есть еще три боковые стороны. В математике всегда есть смысл.

— Только не для меня.

— Для всех! Поверь мне. У нас получится! — Стивен попытался нажать на одиночные «елочки» одновременно с двойными, но каждый раз, стоило ему отнять пальцы, серебряные фигурки бесшумно вставали на прежние места. Стивен был явно разочарован, но, стиснув зубы, пробормотал: — И все же ответ должен найтись!

Он повторил те же действия, но упрямые фигурки так и не пожелали подчиниться.

Он был точно в лихорадке. Ну до чего же все это несправедливо! Да будь она проклята, эта жалкая страна! Здесь утрачивает свой смысл даже математика! И все же математика всегда оставалась равнодушной к любым ухищрениям велеречивых философов и прилипчивых эпистемологов[13], в словесных ловушках которых по щиколотку увязали многие мыслители; нет, математика была порой почти грубой в своей решимости всегда иметь смысл. Именно поэтому он, Стивен, ее и обожал — потому что в любой математической задаче при наличии достаточного количества времени и интеллектуальной решимости все в итоге складывается, как надо.

«Но только не в Элдарне».

Только не в этом нелепом мире, где водятся твари, похожие одновременно на льва и на лошадь; где под землей передвигаются демоны, питающиеся чужой жизненной силой; где диктаторы в злобе своей превосходят любого правителя, какого только способен вообразить себе простой смертный; где чудовищные пещерные твари питают сомнительную, извращенческую склонность к коллекционированию костей своих жертв; где страшные призраки убивают людей изнутри, а давным-давно умершие колдуны распоряжаются действиями живых людей и отдают им распоряжения с горных вершин... Господи, что же это за место такое проклятое! К черту, к черту весь этот дьявольский мир!

Почему он оказался здесь? Кто одарил его этим ореховым посохом? И наконец, почему ему теперь невыносима даже мысль о том, чтобы спокойно вернуться домой, предоставив коренному населению Элдарна возможность самостоятельно решать свои проблемы? Да пусть решением этих проблем сколько угодно занимаются Гилмор, Канту... или даже этот Лессек.

Стивен весь покрылся испариной, пытаясь понять: «Что же я делаю здесь? Ведь Нерак вот-вот меня прикончит, а я не знаю даже, зачем я здесь. Да какое мне дело, даже если дворец Сандклиф рассыплется в прах, а Нерак вновь задействует волшебный стол с помощью пресловутого ключа Лессека!..»

Лихорадочно метавшиеся мысли вдруг словно замерли. Ключ Лессека. Лессек.

— О господи! — воскликнул Стивен. — Лессек!

— Что — Лессек?

— Мой сон... в ту ночь на горе Пророка мне снился сон. Я помню его так же хорошо, как если бы он мне привиделся прошлой ночью, — ведь ты сам без конца заставлял нас с Гареком пересказывать наши сны.

Но старик смотрел не на Стивена, а куда-то ему за спину, через его плечо, словно ожидая, что Нерак в любое мгновение может ворваться в каюту.