Орджоникидзе - [30]
Осенью 1910 года они после небольшого перерыва снова встретились. Теперь уже в Баку. Меликов и здесь служил на большом складе. Этим как раз и соблазнился Серго. Он попросил хранить заодно и его "товар".
— Я уезжаю в Европу, — поделился Серго, — а в Реште остался мой доверенный, ты его знаешь, Алексей Орешков, конторщик "Кавказа и Меркурия"… Все, что Алексей будет присылать, ты принимай. За письмами и посылками наведаются наши бакинские люди, мои хорошие друзья!
Через руки Меликова прошли и два-три письма Серго из Парижа к бакинским социал-демократам. Все обстояло вполне благополучно… до первого случайного обыска. Серьезных улик не нашли. Так, на всякий случай, начальник жандармского управления приказал ротмистру Кулинскому, пользовавшемуся славой незаурядного мастера развязывать языки, побеседовать с Меликовым и склонить его к откровенному показанию.
Ротмистр свою репутацию полностью оправдал. Меликов с ходу покорнейше попросил принять его в секретные сотрудники.
— Ишь ты, чего захотел! — с трудом скрывая удовольствие, прикрикнул Кулинский. — Надеешься так легко спастись от Сибири?
Тогда Юсуф Мамед Дадаш-оглы выложил свой главный козырь — показал припрятанное письмо Орджоникидзе из Франции.
В Сибирь Меликова не отправили. О его полном благополучии стало заботиться губернское жандармское управление, вполне резонно полагая, что, отправившись в Россию, Серго не преминет заехать в Баку.
8
На пограничной станции Радзивиллов жандармы и таможенники всегда готовы оказать любезность (влиятельным и богатым особам, возвращавшимся после приятного путешествия или лечения на целебных водах. Молодой человек с продолговатым, по-южному резко очерченным лицом, в котелке и безукоризненно сшитом светлом демисезонном пальто также поправлял свое здоровье на модном курорте Виши.
Таможенный чиновник деликатно коснулся кончиками пальцев верхнего слоя вещей и захлопнул саквояж симпатичного путешественника, за что тут. же был вознагражден дорогой сигарой. Раздались звонки к отправлению. Молодой господин, разумеется, занял место в купе первого класса.
В Киеве его встретила элегантная дама, прикрывавшая лицо букетом белых лилий.
Через минуту-другую молодой господин с легким сердцем кликнул носильщика, послал за своим саквояжем. Ехать в Одессу уже не нужно — дама с букетом сообщила: Воровский все берет на себя. Из парижских разговоров с Лениным Орджоникидзе знал: Ильич высоко ценит Вацлава Воровского.
А когда от Аскольдовой могилы к Труханову острову пролегла лунная дорожка и теплая ночь заботливо окутала днепровские кручи, киевлянка представила Серго конспиративному собранию социал-демократов, преимущественно сторонников Ленина и Плеханова:
— Товарищ Николай[30] уполномочен группой членов ЦК сформировать Российскую организационную комиссию по созыву Общепартийной конференции.
На ранней июльской зорьке Киевская организация первой проголосовала за созыв конференции, как говорил Серго, "нашей старой, испытанной в борьбе РСДРП". Избрала своего делегата в Организационную комиссию.
— Наши силы сразу удвоились. Вы да я, — пошутил Орджоникидзе, обращаясь к делегату киевлян. — Вы отправляйтесь в Екатеринослав. Я двинусь в Ростов. Там после нескольких провалов дела сильно пошатнулись. Подняли голову ликвидаторы.
Ростов, Баку, Тифлис. Свидание в Батумской нефтяной гавани с бежавшим из дальней якутской ссылки Самуилом Буачидзе, совместная поездка в Поти и Кутаис. Снова Баку. Провокаторы не успевали "освещать" маршруты Серго. Сбивались с ног филеры. Посланец Ленина счастливо уходил от погони.
За долгие годы Орджоникидзе не то чтобы привык, но как-то сжился с мыслью о неизбежности борьбы с охранкой, с полицией, жандармскими ротмистрами и генерал-губернаторами. Он знал, как бороться, умел побеждать — этому способствовали и собственный нелегкий опыт, и школа Камо, и имеретинская лукавая находчивость. Несравненно болезненнее, горше Серго воспринимал удары в спину, западни, втайне подготовленные мнимыми единомышленниками.
В последних числах августа 1911 года, выиграв трудный бой с ликвидаторами в Тифлисе, Серго вновь приехал в Баку. С недоумением и плохо сдерживаемым гневом узнал, что все его десять писем и несколько телеграмм оставлены без ответа Заграничной организационной комиссией[31] чьим уполномоченным он формально являлся. Не было и денежного перевода. Не на что даже купить билет до Ростова, где снова зашевелились ликвидаторы, подбодренные приездом из Вены представителя "внефракционного" Троцкого.
Чтобы как-то облегчить положение Серго, Степан Шаумян послал экспрессом письмо Крупской. (Для большей конспирации вся почта Ленина адресовалась Надежде Константиновне.)
"Особенно печально было молчание по отношению к Серго. Около месяца оставили человека без денег для продолжения работы и в полном неведении. Ему приходилось делать самые неприятные предположения. Ввиду такого отношения ОК к делу и к людям мы теперь мало верим в. работоспособность ее… Об этом я прошу передать им. Кроме недоверия, их отношение вызвало возмущение всех товарищей".
Из всех предположений Серго оправдалось самое неприятное. Заграничную организационную комиссию к тому времени прибрали к рукам явные и тайные ликвидаторы. Представитель ленинцев Владимирский один ничего сделать не мог. И то, что Орджоникидзе испытал осенью в Баку, Ростове, Тифлисе, было еще сравнительно мелкими гадостями…
Легендарный Камо (Семен Аршакович Тер-Петросян) начал свою революционную деятельность с распространения нелегальной литературы в Тифлисе в 1901 году. А вскоре он уже обучал рабочие дружины, дрался с царскими войсками на тифлисских улицах, совершал дерзкие экспроприации, доставлял оружие из-за границы. За арестами следовали побеги и снова аресты. Камо сумел в течение многих месяцев обманывать немецких и русских врачей, симулируя психическое заболевание. После Великой Октябрьской революции Камо руководил отрядом, действовавшим смело и отчаянно на фронтах гражданской войны и в тылу белогвардейцев.
Книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе — рассказ о жизни и деятельности Наримана Нариманова, азербайджанского просветителя, писателя, государственного деятеля, первого председателя Совнаркома Азербайджана, председателя ЦИК СССР.
О замечательном жизненном пути пламенного большевика Ноя Буачидзе повествует книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.